Элейн не ответила. С другого края стола на нее смотрел младший сын пары: кривоватая насмешливая улыбка, длинные густые ресницы, придававшие черным глазам неуловимо женственный вид. Он смотрел на нее так с самого начала, и по какой-то причине его дерзость ей льстила. В Колумбии никто так на нее не смотрел; прошло уже несколько месяцев с ее прибытия, а она еще ни разу не переспала ни с кем, кроме американцев с их англоязычными оргазмами.
– Рикардо не верит в будущее, – сказал дон Хулио.
– Верю, конечно, – сказал сын. – Но в моем будущем не нужно будет просить денег в долг.
– Ладно, не начинайте, – с улыбкой сказала донья Глория. – Что подумает наша гостья, она ведь только приехала, а вы…
Рикардо Лаверде: слишком много «р» для непокорного акцента Элейн.
– Давайте, Элена, скажите, как меня зовут, – приказал Рикардо, показывая ей ее собственную ванную и комнату, бежевую тумбочку, комод с тремя ящиками и кровать под балдахином, которые раньше, до замужества, принадлежали его старшей сестре. На стене висело ее детское фото: аккуратный прямой пробор, взгляд, устремленный вперед, вычурная подпись фотографа. Гостевая комната: здесь до нее побывали легионы таких же гринго.
– Повторите мое имя трижды, и я дам вам еще одно одеяло, – сказал ей этот Рикардо Лаверде.
Это была игра, но недобрая. Смутившись, Элейн все же вступила в нее.
– Рикардо, – произнесла она заплетающимся языком, – Лаверде.
– Плохо, очень плохо, – сказал Рикардо. – Но это неважно, Элена, зато у вас очень красивые губы.
– Мое имя не Элена, – сказала Элейн.
– Я вас не понимаю, Элена, – сказал он, – вам придется потренироваться, и если хотите, я помогу вам.
Рикардо был на пару лет младше нее, но вел себя так, словно значительно превосходил ее опытом. Поначалу они встречались на закате, когда Элена возвращалась с занятий в КАУЦе, и перебрасывались парой фраз в гостиной на втором этаже, сидя под клеткой кенара по имени Пако: ну что, как дела, чему вы сегодня научились, повторите мое имя трижды, без запинки.
«Боготинцы прекрасно умеют беседовать ни о чем, – писала Элейн бабушке с дедушкой. – I’m drowning in small talk»[61].
Но вот однажды днем они встретились на Седьмой улице, и им показался удивительным совпадением тот факт, что оба они провели все утро, выкрикивая лозунги перед посольством Соединенных Штатов, называя Никсона преступником и вопя «End it Now, End it Now, End it Now!»[62] Значительно позже Элейн узнает, что эта встреча вовсе не была совпадением: Рикардо Лаверде дождался ее на выходе из КАУЦа и следовал за ней несколько часов, шпионил издалека, прятался среди прохожих и плакатов с надписями «Calley = Murderer», «Proud to be a Draft-Dodger» и «Why are We There, Anyway?»
