Я проснулся совершенно потерянный. Меня разбудила полуденная жара: я вспотел, и простыня промокла, как простыни в больнице Сан-Хосе, когда я потел, отмахиваясь от ночных галлюцинаций. Я посмотрел вверх и обнаружил, что вентилятор не работает. Дневной свет прорывался сквозь деревянные жалюзи и образовывал на белой плитке пола солнечные лужицы. Возле закрытой двери, на плетеном стуле, лежала одежда: пара клетчатых рубашек с коротким рукавом, зеленое полотенце. Дом полнился тишиной. Вдали звучали голоса рабочих, шум их инструментов. Я не знал, кто эти люди, чем они заняты на такой жаре; стоило мне задаться этим вопросом, как шум стих, и я решил, что они пошли передохнуть. Я поднял жалюзи, распахнул окно и уткнулся носом в москитную сетку, но никого не увидел. Сияющий прямоугольник бассейна, одинокая горка, сейба, подобная тем, что я видел по пути сюда, посаженная специально, чтобы давать тень несчастным созданиям, населяющим этот мир под безжалостным солнцем. Под сейбой – немецкая овчарка, которую я видел, когда приехал. За сейбой открывалась равнина, а где-то за ней текла река Магдалена, шум которой я легко мог вообразить или восстановить в памяти, потому что слышал его ребенком, хоть и в другой части реки, очень далеко отсюда. Майи Фриттс не было видно, поэтому я быстро ополоснулся холодной водой (пришлось убить внушительных размеров паука, который окопался в углу) и надел рубашку, которая оказалась мне велика. Это была мужская рубашка, и я поддался фантазии, будто она некогда принадлежала Рикардо Лаверде. Я представил себе его в этой рубашке: почему-то он оказался похож на меня.
Как только я вышел в коридор, ко мне приблизилась девушка в красных шортах с синими карманами. На футболке у нее слились в поцелуе подсолнух и бабочка. В руках у девушки был поднос, а на подносе – высокий стакан, полный апельсинового сока. В гостиной тоже не работали вентиляторы.
– Сеньорита Майя оставила вам вещи на террасе. Вы с ней увидитесь за обедом.
Она улыбнулась и подождала, пока я возьму стакан.
– А можно включить вентиляторы?
– Электричество отключили. Сеньор желает кофе?
– Для начала я бы хотел позвонить. В Боготу, если можно.
– Телефон там, – сказала она. – Только потом скажите сеньорите.
Это был старый аппарат с трубкой на шнуре, такие были в моем детстве, в конце семидесятых. Пузатая длинношеяя птаха с диском и красной кнопкой. Чтобы позвонить, нужно было просто снять трубку. Я набрал свой домашний номер, и пока диск прокручивался назад перед каждой следующей цифрой, меня охватило знакомое с детства нетерпение. Аура ответила еще до второго гудка.
