– Вам неприятно вспоминать об этом? Из-за несчастного случая, я имею в виду.
– Уже нет, – сказал я. – Но я правда мало о нем знаю. Знаю, что он очень любил вашу мать. Знаю о рейсе из Майами. А вот о вас я не знал.
– Вообще? Он никогда не говорил обо мне?
– Никогда. Только о вашей матери. Ее звали Элена, верно?
– Элейн. Ее звали Элейн, но колумбийцы стали звать ее Элена, а она не возражала. Видимо, привыкла.
– Но ведь это разные имена.
– Если б вы знали, сколько раз она при мне пыталась кому-то это объяснить.
– Элейн Фриттс, – сказал я. – Для меня она вроде бы чужой человек – и все же не чужой. Это странно. Вы же знаете про черный ящик?
– Про кассету?
– Да. Я же не знал, что сегодня буду здесь, Майя. Я бы постарался привезти вам эту запись, думаю, это было бы не так уж трудно.
– Об этом не беспокойтесь, – сказала Майя. – Она у меня есть.
– Как это?
– Ну а чего вы ожидали? В этом самолете погибла моя мать, Антонио. Мне потребовалось чуть больше времени, чем вам, чтобы найти эту запись. Дом Рикардо и эту запись. У вас было преимущество, вы были рядом, когда его убили, но ничего, я искала и в конце концов нашла ее, не сразу, но что ж тут поделаешь.
– И Консу отдала вам запись.
– Да, отдала. Она у меня здесь. Прослушав ее в первый раз, я была просто уничтожена. Пришлось выждать несколько дней, прежде чем прослушать снова, и все же мне кажется, что я вела себя очень смело, другой на моем месте спрятал бы ее и не переслушивал бы никогда. А вот я переслушивала, я слушала ее снова и снова и не могла остановиться. Не знаю, сколько раз, двадцать, а может, тридцать. Поначалу я думала, что включаю ее снова и снова, чтобы найти в ней что-то новое. А потом поняла, что именно поэтому ее и переслушиваю, что не найду там ничего. Папа слушал ее лишь однажды, верно?
– Насколько мне известно.
– Даже представить себе не могу, что он чувствовал, – Майя помолчала. – Он обожал ее, мою мать. Конечно, бывают хорошие пары, но у него это было что-то особенное. Потому что его забрали.
– Не понимаю.
– Его забрали, а она осталась такой, как прежде. Ее будто парализовало у него в памяти, скажем так.
Она сняла очки и поднесла два пальца (щепотку) к переносице, как делают все люди, чтобы не расплакаться. Я спросил себя, где в нашем ДНК записаны эти жесты, одинаковые или почти одинаковые в разных странах, в разных расах и культурах. А может, это просто вездесущее кино убеждает нас в этом. Да, такое тоже возможно.
