— Господи, — прошептал Вольф и тяжело вздохнул. — Видели бы мы себя со стороны… — Он тряхнул головой. — Давай, милая, выкладывай. Что дальше? Это ведь наверняка не все?
— Не все, — подтвердила Терри, — осталось самое главное. Но я хочу отвлечься, эта крысиная возня меня утомила. — Вид у нее и вправду был усталый. — К черту! — Она затушила сигарету и облизнула пересохшие губы. — Возьми меня!
Вольф немедленно приступил к делу.
Значительно позже Терри уселась в кровати, кивнула собственным мыслям, с разочарованным вздохом встала, накинула халат, закурила и снова присела на кровать. Она улыбнулась Вольфу. Дробь дождя была едва слышна, а ветер практически стих.
— Знаешь, — проговорила Терри, — мне вроде должно было полегчать, когда я с тобой поделилась. Должно было, но не полегчало. Дело, наверное, в том, — ее голос звучал все громче, — что, пока я пересказывала историю той девушки, услышанную от Тилли, я сама возбудилась, и отсюда вопрос: а насколько искреннее мое негодование на твоего отца? Именно это мне хочется понять. Та же Тилли и ее знакомая не столько злятся, сколько посмеиваются, хотя бы на словах — дескать, разве приходится ждать чего-то другого от похотливых мужиков, во всяком случае от пожилых…
Я не до конца пока разобралась в своих чувствах, не осознала, откуда берется это негодование, ну, или раздражение. Постараюсь объяснить попроще. Похоже, у моих чувств две причины, и одна совершенно точно не связана с сексом. Как ни пытаюсь, я не могу выкинуть из головы те жуткие байки, которые твой отец рассказывал за столом в присутствии Томми. Он так красочно все излагал, буквально наслаждался каждым словом, будто хотел заразить внука и всех остальных своими страхами и суевериями! Вспомни, как он поглядывал на Томми, когда делился с нами этим жутким сном про обгорелого Эстебана. Вспомни, как он описывал лицо твоей матери, словно сошедшее с картины и плывущее по комнате в облаке зеленой краски. Не сомневаюсь, что Томми ничего не забыл.
— Ты права, — согласился Вольф, садясь в постели.
С мрачным лицом он повторил все те вопросы, которые Томми задавал ему в парке — насчет живых облаков.
— Вот видишь. — Терри быстро закивала. — Томми думает о хлопьях краски, о страшном вибрирующем призрачном лице. Брр! — Ее передернуло от отвращения. — Вторая же причина связана с сексом, как минимум из него вырастает. Выслушав рассказ Тилли о той девушке, я не могла, сам понимаешь, не спросить, как скоро после смерти твоей матери Кассиус начал бегать за старшими школьницами и за молодыми женщинами. Тилли снова зафыркала и ответила, что он всегда был таким, это бросалось в глаза на вечеринках, которые устраивала твоя мать; послушать Тилли, так Кассиус увлекся твоей матерью из-за ее роста и фигуры, потому что она выглядела по-девичьи. «Хелен, конечно, знала о пристрастиях Кассиуса, — заявила Тилли. — Мы с ней обсуждали это, когда выпивали вместе. Нас сблизило то, что у обеих мужья слетели с катушек. Я-то своего просто чихвостила, зато Хелен жаловалась на жизнь. Потом мой Пат умер, остался один Кассиус, о котором мы сплетничали — в основном о том, как он напивался вдрызг на вечеринках и волочился за каждой свежей цыпочкой». Вольф, мне неприятно тебя об этом спрашивать, но ты-то что запомнил из детства о своем отце?
