Став взрослым трудоголиком, я нуждался в работе и прятал ее от других – так же как мой отец-алкоголик нуждался в бурбоне и прятал его. В детстве я пытался контролировать пьянство моего отца, выливая его выпивку и наполняя бутылку уксусом, и точно так же мои близкие лезли из кожи вон, пытаясь помешать мне все время работать.
Каждое лето перед отпуском моя жена Джейми обыскивала мои сумки и отбирала всю работу, которую я планировал протащить в наш съемный домик на побережье Южной Каролины. Но как бы тщательно она ни искала, Джейми не замечала мелко сложенные бумажки, исписанные заметками, которыми я набивал карманы джинсов.
Когда друзья звали нас с Джейми на пляж, я говорил, что устал и хочу поспать. Пока они резвились на волнах, я тайком работал в пустом доме, согнувшись над доской, служившей мне столом. Услышав их шаги, я засовывал бумажки обратно в карманы джинсов, прятал доску и растягивался на кровати, притворяясь спящим.
Только сейчас я понимаю, что был трудоголиком.
Работа была для меня источником стабильности и уверенности в себе, защитой от непредсказуемой жизни.
Я усердно трудился, прикрываясь работой от неприятных эмоций: усмирял тревогу, грусть и раздражение.
Джейми жаловалась, что меня никогда не бывает дома, а когда я возвращаюсь, то не слушаю ее и не обращаю на нее внимания.
Зато в университете меня считали ответственным и сознательным. Даже в день похорон моего отца я работал почти весь день. Пока мама и сестры готовились к церемонии вместе с соседями, я сидел в университетском кабинете в двадцати пяти милях оттуда, работая над какой-то мелочью, сути которой теперь уже не помню.
Джейми называла меня властным, жестким и не умеющим жить здесь и сейчас. Но повышения, признание и высокая зарплата служили крепкой броней против ее обвинений. Я огрызался: «А почему ты не исполняешь свои обязанности? Почему ты не поддерживаешь меня? Почему ты постоянно лезешь со своими проблемами и мешаешь мне строить карьеру?»
Жизнь рушилась у меня на глазах, а я ничего не мог с этим поделать.
Или мне так казалось.
Я не улыбался.
Я не мог есть.
Мне было все равно, жив я или мертв.
Даже когда вышла в свет моя первая книга и даже когда я работал над другими замечательными проектами, я оставался заядлым курильщиком, кофейным наркоманом и неуверенным в себе трудоголиком.
У меня не было близких друзей.
Моя память так испортилась, что родня заподозрила у меня болезнь Альцгеймера.
Я срывался на коллег, а они срывались в ответ.
