Она отправилась в постель. Веселье, вызванное поведением Карлтона Хейра, сошло на нет. Она ждала Дона, и минуты тянулись мучительно.
Ее разбудил голос. Отдаленное бормотание. Темные стены спальни, казалось, пульсировали, и их сотрясение отдавалось в глазах жаркой болью.
Сначала она подумала, что это Дон-младший. На ощупь выбралась на площадку и поняла, что голос доносится снизу. Он звучал, постепенно нарастая, потом прерывался на несколько секунд, чтобы начать снова, и как будто пульсировал вместе с темнотой.
Кэтрин босиком прокралась вниз по лестнице. Она различила во мраке белый прямоугольник — дверь в кабинет Дона. Та была закрыта, ни один лучик света не проникал сквозь щели. И все же голос шел оттуда.
— Дейв, повторяю тебе в последний раз — нет! Да, я нарушил слово, но мне наплевать. С этой историей покончено.
Рука Кэтрин дрожала на гладких перилах. Это был голос Дона, но страдающий, исступленный и все же ужасающе контролируемый. Ничего подобного она за мужем прежде не замечала.
— Что значит обещание, данное ребенком? И вообще, вся эта история смехотворна!
Кэтрин на цыпочках приблизилась к двери.
— Ладно, Дейв, я тебе верю. Мы могли бы сделать все, о чем ты говоришь. Но я не хочу. Я остаюсь сам по себе.
Кэтрин уже стояла вплотную к двери, но по-прежнему не слышала в тишине ответного голоса. Впрочем, воображение создало его: сочный шепот, наполненный силой, насмешкой и какой-то елейной убедительностью.
— Ну и что с того, что у меня тусклая и монотонная жизнь? — Голос мужа окреп. — Говорю тебе: мне не нужны далекие города и мрачные улицы, источающие опасность. Мне не нужны сияющие ночи и горящие дни. Мне не нужен космос. Мне не нужны звезды.
Снова тишина и снова намек на звучный шепот, сочащийся красотой и злом.
И потом:
— Ладно, все мои знакомые — жалкие червяки, пыльные картонные фигурки, безъязыкие марионетки. Ну и пусть!.. Как ты не понимаешь — меня все устраивает! Я не хочу знакомиться с людьми, чьи эмоции — как самоцветы, чьи поступки — как произведения искусства. Я не хочу знакомиться с людьми, подобными богам. Я не хочу, чтобы мой разум соприкасался с их разумами, вызывая грохочущий обвал.
Кэтрин снова задрожала. Ее рука, словно мотылек, парила над дверью, не прикасаясь к ней.
— Значит, я мелко мыслю, да? Ну, так тому и быть. Пусть у кого-то другого сознание разбухает и выпускает щупальца. Мне не нужны опиумные сны. Мне не нужны более-чем-опиумные сны. Мне плевать, если я не увижу отблеск великих тайн на дальних берегах. Мне плевать, если я умру с завязанными глазами. Мне плевать, слышишь, плевать!
