— Дитя мое, пытаясь обвинить церковь во лжи, вы сами совершаете грех.
Однако вдовица отступать не собиралась. Раз сокровища здесь, она их получит. А игуменья, скорее всего, блефует, она просто не хочет ничего возвращать.
— Хорошо же, — прошипела Софи с угрозой. — В таком случае, пусть нашим спором займутся адвокаты.
И она уже сделала шаг назад, показывая, что хочет уйти, как настоятельница остановила ее:
— Подождите...
Полячка выжидающе замерла:
— Я слушаю.
— Не думайте, что испугали меня. — Голос звучал негромко, но твердо. — Просто наша обитель не желает, чтобы дело было предано огласке. Но с другой стороны, — опять появились угрожающие нотки, — я безусловно не могу позволить имуществу Гедиминов попасть в чужие руки. Поэтому сообщу вам, в чем причина моего отказа-
Вдова вытянулась в струнку.
— ...Медальон действительно наш, но кольцо принадлежит кому-то другому. У нас хранятся дубликаты этих предметов, прошу вас...
По ее жесту из угла появилась девушка, во всем темном, и протянула небольшую коробку. Софи впилась глазами в два небольших предмета. Настоятельница говорила правду: медальоны были полными близнецами, а вот перстень даже отдаленно не напоминал кольцо, снятое с руки покойного мужа. Вдова прикрыла глаза. Проклятье! И как она сразу не сообразила — принесенное ею кольцо слишком современное, чтобы стать пропуском в древние монастырские сокровищницы.
— Вы, конечно, можете подать на нас в суд, — продолжала игуменья, — но в таком случае хочу предупредить — церковь незамедлительно обвинит вас в мошенничестве, а мирской суд может осудить и за убийство. Мне почему-то кажется, что ваш супруг умер не своей смертью. Я не ошиблась?
Кровь прилила к вискам вдовы. Последняя фраза окончательно расставила все по своим местам. Монашки будут биться до последнего. Скорее автоматически, Софи попыталась что-то возразить, но настоятельница опередила ее:
— Всего хорошего, вас проводят. Прощайте.
Вдова недобро прищурилась:
— Прощайте? Вы сказали «прощайте»? — Острый подбородок вздернулся вверх. — Но я не собираюсь с вами прощаться. Я еще вернусь. — В голосе звучало почти детское отчаяние. — Я вернусь и получу то, что принадлежит мне по праву!
Настоятельница устало прикрыла глаза:
— Все в руках Господа нашего, дочь моя. Если Всевышнему будет угодно, вы получите наследство Гедиминов.
Когда дверь за гостьей закрылась, лицо игуменьи потемнело:
— Только вряд ли ему это будет угодно...
