- Но только не сейчас, а потом, - поспешно уточнил Вовка. - Когда вам волноваться можно будет!
Михаил Павлович удивленно поднял брови:
- Не понял! А почему мне нельзя волноваться?
- А вы что, сами не знаете?! - строго взглянул на него Балабанчик. Потому что у вас сердце больное!
- Ну знаете! - рассердился Еремушкин. - Мое сердце - это мое личное дело! Ишь, чего выдумали!
- И наше - тоже! - заупрямился Балабанчик. - Только не спорьте, а то еще разволнуетесь!
- Вот именно! - кивнул Вовка.
- Погоди-ка... - удивленно взглянул на него Михаил Павлович. - Ты что, не заикаешься?
Вовка грустно помотал головой.
- Его Анька вылечила! - весело доложил Васька.
- Как?
- Очень просто, - объяснил Вовка и вздохнул. - Унтом по башке.
Михаил Павлович захохотал, обнял друзей за плечи. В общем, было ясно: они прощены!
Вовка и Балабанчик вышли на пустую морозную улицу и только сбежали вниз по ступенькам Дома пионеров, как от большого тополя, росшего прямо против входа, отделилась темная, зловещая фигура... Из-за угла выскочили еще четверо.
- Ну что, рыжий, поговорим? - сурово спросил Вадик Березин.
- Поговорим! - с готовностью ответил Балабанчик. - Вов, ты иди.
- Ага! - обиделся Вовка. - Жди да радуйся! Их вон сколько.
И они стали "разговаривать" с мальчишками из балета.
Вдвоем против пятерых. Хорошо еще, Айрапетян пришел на помощь. Вот только драться он совсем не умел.
АНЯ ЕЛЬКИНА НАЧИНАЕТ НОВУЮ ЖИЗНЬ
Анька пришла серьезная, сосредоточенная. Знаете, до чего она в конце концов додумалась?
До того, что с завтрашнего дня начнет новую жизнь.
Придется Аньке учиться быть девочкой, видно, ничего тут не поделаешь.
Михаил Павлович отнесся к этому Анькиному решению очень серьезно, одобрил.
- И пошли-ка уже домой, - сказал он. - Поди, голодная!
А своего несчастного, растерзанного внука он будто совсем не замечал. Где шапка? Где лыжи? Что случилось? Ни о чем не спросил Михаил Павлович Кузю. Они ведь с утра не разговаривали друг с другом.
Анька потянулась за пальто, но Михаил Павлович ее опередил.
- Я сама! - закричала Анька. - Чего это?
- Ты забыла? Ты теперь девочка, - строго напомнил Михаил Павлович.
Анька засопела от неловкости, долго не могла попасть в рукава.
Они спускались по лесенке к выходу, и Анька привычно оседлала перила.
- Эт-то еще что? - поднял брови Еремушкин. - Девочки не ездят по перилам!
Пришлось Аньке спускаться вниз так, как положено девочкам.
И вдруг Анька охнула. Платье и бантики!
