- Эх ты! - сказал Константин Сергеевич, и знаменитый актер вздрогнул, испуганно моргнул. - Растили тебя, радовались: какой талантливый мальчик! Думали, актер вырастет...
- Костя, замолчи! - сердито пискнул Карл Иванович из-за рамы. - Ты инструкцию нарушаешь!
- К черту инструкцию! - грозно отвечал великий реформатор. - Я должен ему все высказать!
Знаменитый актер замер, вжавшись лопатками в диванную спинку.
- Думаешь, ты актер? - гневно взглянул на него Константин Сергеевич. - Ты - халтурщик, вот ты кто! Конь, на котором ты въехал в Париж, и тот одаренней тебя. На него посмотришь - и характер видно, а ты что все десять серий делал? Бегал, махал шпагой и при этом все время красиво улыбался в объектив - мол, полюбуйтесь на меня!
Павлик виновато опустил голову.
- Это называется - работа над ролью? - гремел великий реформатор. Чему тебя в институте учили? Еще, может, скажешь, что играл "по системе Станиславского"? Так имей в виду: ты мне не ученик, я чуть со стыда не провалился, на тебя глядючи!
- Костя, это жестоко, - заступился за Павлика Карл Иванович. - У мальчика первая роль, ты же знаешь...
- Молчи, Карл! Не смей его жалеть. Не беспокойся, он сам себя отлично пожалеет. Он себя любит, он себе все простит. Бездарность! Самовлюбленное ничтожество! Погляди на него: черные очки надел, чтоб почитатели на улице не приставали, он ведь стал знаменитым!
Павлик тоскливо молчал. А что он мог сказать - ведь все это было правдой. Только Павлик думал, что никто, кроме него, не заметит, что играл он в фильме плохо. Или, во всяком случае, если заметит, то промолчит - из деликатности.
И, действительно, все промолчали. Даже хвалили Павлика: мол, такой молодой, а уже талантливый.
Константин Сергеевич устремил на знаменитого горящий взгляд:
- Говорили тебе в детстве: "Люби искусство, а не себя в искусстве"? Говорили?
- Говорили... - сознался Павлик.
- Говорили тебе, что сцена - святое место? Что там нельзя лгать и притворяться?
- Говорили.
- А ты?
Павлик взмолился с отчаянием:
- Константин Сергеевич, вы же сами писали, что актер имеет право на неудачу!
Ох, лучше бы он молчал!
- Актер! - взбешенным шепотом произнес Станиславский. - Актер - да! Тот, кто всю душу отдал роли, кто ночей не спал, кто о себе забывал, горел, мучался... А ты?
- Так сценарий был плохой, - вздохнул Павлик. - Где там гореть-то? И режиссер - дурак.
- Ну и ну... - подал голос сверчок. - Ты, оказывается, заранее знал, что снимаешься в плохом фильме?
