заброшенного «ребенка» неожиданно выставляет напоказ настоящее Я, что ведет к провалу, к краху, который общество никак не может понять: «У него было всё, чтобы быть счастливым, и вот…»
«Родители знают все, даже самое тайное – „мой маленький пальчик рассказал мне об этом…“ – и будут знать все, пока у ребенка не увенчается успехом первая ложь» (Тауск). Однако для того, чтобы первая ложь стала удачной, необходимы определенные психические условия: появление, как минимум, очертаний границ Я>*, формирование внутреннего пространства, интимного ядра, уверенное владение секретом. Корень слова «лгать» во французском (mentir) происходит от слова ум (mens), способность лгать свидетельствует об остроумии. Право говорить всё определяет свободу, приказ говорить всё – диктатуру. «Только очень больной пациент не способен обмануть своего аналитика» (Бион).
Источник убеждения ребенка в том, что «родители читают его мысли», своими корнями уходит в период начала усвоения речи, «поскольку ребенку вместе со словами передаются и мысли остальных людей» (Фрейд). Взрослый учит ребенка говорить, «передавая» ему слова, вместе с которыми он передает и свои мысли, и это иногда вынуждает ребенка прибегать к экстремальным решениям, а именно к аутистическим, что может привести к полному отказу от речи. Нередко случается, что психоаналитику приходит в голову парадоксальная мысль: лечение закончится, когда пациент сумеет солгать или более не почувствует себя обязанным говорить все, что приходит в голову.
Первой ложью является не слово, а гримаса, подобная жесту актера. Изменения в лице ребенка, сидящего на горшке, могут указывать на происходящее, давая понять, что он уже все «сделал», но это его секрет («секрет» и «экскремент» недаром имеют одинаковую этимологию), его интимный секрет, который остается хорошо спрятанным. Первой ложью является не слово, а, наоборот, защита от слова, от его интрузии. Способность лгать у меланхолика>* отсутствует, потому что его уже ничто не может спасти от ужасной ясности сознания, он весь находится во власти глубокой ненависти к себе. И наоборот, случается, что любовь и ложь связаны между собой: «Мы лжем всю жизнь и, как правило, исключительно лишь тем, кто нас любит» (Пруст).
