См. Скорбь, Нарциссизм, Пластичность, Сублимация
Играя с ребенком, мать часто разыгрывает перед ним собственное исчезновение, для этого ей достаточно закрыть лицо лоскутком ткани, каким-то предметом или обеими руками, как минимум, достаточно закрыть рукой глаза, чтобы произвести такой же эффект. Никакая другая часть тела, кроме лица, для этого не подошла бы, поскольку лицо чаще является представителем целого объекта, чем частичного. Лицо – тотальный, цельный объект>*. В концентрационных лагерях ложка стала одним из самых значимых объектов, потому что именно ложка удерживала лицо от погружения в миску с похлебкой, позволяя тем самым индивиду и дальше принадлежать к человеческому роду.
Невозможно увидеть свое лицо, можно увидеть только себя. Любить себя означает главным образом рассматривать себя, при нарциссизме главной эрогенной зоной является преимущественно лицо. Простого, обычного зеркала недостаточно для развития нарциссизма, необходимо еще самое первое зеркало в лице матери (Винникотт). Нарциссизм берет начало от лица как от психического тела>* и является результатом психогенеза. Чтобы увидеть себя, чтобы можно было представить себе свое лицо и получать удовольствие от его созерцания, прежде всего необходимо прочитать в материнском взгляде, «что именно оно является светом ее очей».
Лицо является окном души. Слишком открытым окном, словно для того, чтобы психоанализ смог легче приспособиться. Может ли пациент или аналитик предаваться течению бессознательного мышления, улавливать свободно плавающим вниманием ускользающие образы, если они находятся под угрозой обезличивания?
Ложная самость (придуманная личность)
Бывает, что интеллект является всего лишь одним из симптомов, как и любой другой. Если мать непредвиденным или хаотическим образом удовлетворяет телесные и аффективные потребности своего ребенка, то ему не остается другого выхода, как «адаптироваться» и к тому, и к другому (Винникотт). Негативные, сложные обстоятельства создают условия для ранних умственных экзерсисов, позволяющих умным детям спасти хоть какую-то часть своего психического здоровья, пусть даже ценой продолжительной склонности к конформизму и избегания любой оригинальности. Обыкновенный фашист, выдуманный Альберто Моравиа («Конформист»), – яркая литературная иллюстрация этого.
Конечно же, мы обязаны психоанализу за то, что он указал на непрерывность психического, простирающегося от нормального к патологическому, но следует отметить, что направление движения обратимо и патологическое зачастую можно обнаружить в чрезмерной разумности. Я, Самость – это отношение индивида к себе, измеряющее чувство аутентичности, подлинности, иногда вынужденное формироваться, скрываясь за фасадом показной имитации и покорного подчинения окружающему миру. Такие люди «как будто» (Элен Дойч) живут, проживая жизнь, которая лишь притворяется жизнью; это жизнь героя без автора, прячущая в тени наиболее опасное: аффекты, эмоции. Аналитик ожидает, чтобы ему «говорили все, что приходит в голову», и такой пациент следует этому требованию, оставаясь тайно встроенным в систему, разработанную другими. Избыток «интеллекта» и «путей адаптации» легко приводит к социальному успеху, но ценой ощущения себя опустошенным и еще более фальшивым, что значительно расширяет фасад, за которым прячется настоящее Я. Так происходит до тех пор, пока отчаяние
