Среди киприотов, присоединившихся к Александру перед роковой осадой Тира, не было единства. Они представляли различные полисы, конкурировавшие друг с другом. Нехотя признавали старшинство Пнитагора, который приходился родным братом свергнутому персами Эвагору, царю Саламина. Пнитагору персы позволили зваться стратегом Саламина и, фактически, сатрапом. Но не царём. Пасистрат, правитель Куриона, Андрокл Амафский и другие — все они поглядывали на Пнитагора с нескрываемой ревностью, саламинцев недолюбливали, слишком велико их влияние на Кипре. Те платили той же монетой, потому и звали корабль Пасистрата, «Аластор», презрительной кличкой — «Какос»[62].
— Держись у меня за кормой, нужен ещё будешь, — отдал наварх приказ кормчему эпактиды.
Несколько египетских кораблей пытались втиснуться между берегом и отрядом Пнитагора. Некоторое время они стреляли по острию македонского клина, но когда тот скрылся в дыму, перенесли огонь на корабли киприотов.
— Пора, — подсказал наварху Автолик, кормчий «Пандоры», — начали по нам бить.
— Вижу, — Пнитагор повернулся к трубачу и приказал, — подавай сигнал.
Тот кивнул. Взревела медная труба. Её зов подхватили на ближних кораблях. На шестах и мачтах (не на всех кораблях их убрали перед боем) взлетели выкрашенные красным щиты. Все триерархи и кормчие знали, что делать. Нужно затянуть варваров в ближний бой. Хватит играть по правилам врага.
— Пентерам тоже в атаку, — приказал Пнитагор.
Оторвёмся от Филоты, — встревожился Автолик, — вклинятся в разрыв.
— Рискнём. Нам выбили «голову». От кого отрываться? Зато нас, может, не заметят в таком дымище. Надо отыграться на этих, — Пнитагор указал рукой на египетские корабли справа от себя, — всеми силами ударим.
— Не условились с сигналом. Как сообщить всем?
— Если не дураки, сообразят делать, как мы.
— А если нет?
— Тогда готовься, Автолик, ко встрече с лодочником.
Кормчий скривил губы в усмешке и прокричал себе под ноги, вниз, в открытый палубный люк.
— Вправо!
— Правый борт, табань! — взревел в чреве «Пандоры» келевст.
Гексера начала разворот.
Первыми в атаку пошли финикийские корабли Адар-Мелека. На них сразу обрушились огненные снаряды египтян. С македонских и финикийских кораблей полетели ответные дары, но тут случилось непредвиденное. «Орион» «застрелился».
На одном из палинтонов лопнула тетива, когда обслуга уже подожгла горшок с нефтью. Он упал на палубу и разбился. Матросы бросились тушить огонь. Несколько человек, мгновенно превратившихся в факелы, прыгнули за борт. Один не смог и катался по палубе, не давая никому подойти к горящему камнемёту. Многие были обожжены, а тут ещё египтяне добавили огня двумя удачными попаданиями.
