Филота чувствовал, что Дамакон хочет усидеть на двух стульях, а царь постепенно все больше продвигается назад к египетскому стулу, с которого, поначалу, уже почти сполз. Финикиец, видать, хлеб свой ел не зря, и когда критяне после очередного посещения переговорного шатра удалялись в свой город, быстро находил нужные слова, пресекающие царские метания.
Шаг вперёд, два назад. Архинаварх начал раздражаться и подумывать, что неплохо бы уже утяжелить доброе слово полновесным ядром для палинтона. Несколько машин сняли с кораблей и поставили на берегу «для починки». На одном из транспортов перевозили в разобранном виде огромный палинтон, способный метать камни весом в два таланта. Эту махину брали в поход на всякий случай, на корабле её было не развернуть, исключительно сухопутное орудие.
Для царя устроили показательную демонстрацию, разнеся в щепки великодушно пожертвованный им для сего действа сарай. Точно так же Филота играл мускулами перед ахейцами, вот только в отличие от них Дадаре, почему-то, не очень впечатлился.
Пнитагор, изо всех сил придавая своему голосу загадочность, рассказал, как долог путь из Египта. Он проходит мимо Кипра, где властвует великий царь Александр. До Родоса иным путём не добраться.
— Разве что пересечь море напрямик, но кто на такое отважится?
Услышав эти слова, Адар-Мелек не сдержал высокомерной ухмылки. Даже Дамакон как-то странно посмотрел на Никмадду, но ничего не возразил.
В брожениях вокруг да около, предложения Филоты тягучим мёдом протянулись три дня, а на четвёртый случилось нечто, заставившее медленно ползущие события резко перейти в галоп.
В палатку Филоты зашёл Никанор в сопровождении нескольких воинов. В руках он держал… совиную тушку, пронзённую стрелой.
— Что это? — спросил архинаварх.
— Сова.
— Это я вижу. Вы что, с ума сошли, по совам стрелять? А если это сова Афины? Кто разрешил?
— Я приказал, — спокойно ответил Никанор, — вспомни, как передают сообщения египтяне.
— Тут же нет египтян.
— Ага. Совсем нет. А сова несла вот это.
Никанор протянул брату короткую трубочку, сделанную из толстого гусиного пера и с двух сторон запечатанную воском.
— Та-ак… — протянул Филота, — доставай.
Никанор осторожно, помогая себе деревянным стилом для письма, извлёк из трубки свёрнутую узкую полоску тонко выделанного папируса, покрытую египетскими письменами.
— Кто подстрелил сову? — спросил архинаварх.
Никанор молча вытолкнул вперёд одного из воинов, пришедших с ним.
