Проект «anima». Деймон - Юлия Владимировна Буланова

Женщина лет сорока на вид, с изумительно густыми золотыми волосами, уложенными в сложную прическу, в бессильной ярости металась по кабинету главного врача самой дорогой клиники их мегаполиса. Красивая некоей утонченно-аристократической красотой, фарфоровой статуэтки, форма которой важнее содержания, Арисса Ветрова являла собой настоящую Леди. Поэтому даже двухчасовая истерика была поставлена ею с невероятным изяществом. И с кучей театральных эффектов.

Длинное черное платье, выгодно подчеркивая стройную фигуру, создавало иллюзию хрупкости, а каблучки-шпильки маленькими молоточками выбивали дробь по дорогому паркетному полу, вызывая у мужчин мигрень. Сам же хозяин кабинета расположился за своим столом и с вялым любопытством наблюдал за маневрами вышеупомянутой дамы и горько жалел, что не распорядился постелить поверх паркета толстый ковер.

Ее супруг Поль Ветров — моложавый, подтянутый мужчина с проседью в черных волосах сидел в кресле для посетителей. Бледный и осунувшийся, он устало смотрел на друга детства.

— Влад, мы его вылечим? — вдруг остановилась и требовательно, с нотками истерики в голосе спросила женщина. — Ну, скажи, что мы сможем его вылечить! Ты же знаешь, деньги — не проблема.

— Нет. Ничего, — уже в который раз, устало, ответил врач. — Проблема не в деньгах. Проблема в самом Максиме, и в том, что он не болен.

— Ну, неужели мы ничего не сможем сделать?

Арисса заплакала. Но это были тихие, едва слышимые всхлипы истинной леди, а не шумная истерика с визгом и громоподобным рыданием. Может поэтому ее слезы не так уж, и сильно раздражали мужчин?

— Мой сын смотрит на меня, как на совершенно чужого человека все мысли его об этой оборванке. А ты говоришь мне такие ужасные вещи. Ты должен, Влад, должен сделать хоть что-нибудь!

Профессор медицины Владислав Макаров лишь тяжело вздохнул. Как объяснить взбалмошной и избалованной Ариссе, что ее сын здоров? Просто не помнит, ни ее, ни всего того, что с ней связано. Его личные воспоминания, моральные установки, привычки, характер, наконец, были стерты, нарушена эмоционально-волевая сфера. Но при этом Максим стал единственным из двенадцати человек, подвергшихся «Лишению души», процессу, которому дали замысловатое название «Detrimentum». И только он может продолжать нормальную жизнь. Он адекватен, эмоционален, когда, как остальные стали безразличными ко всему, аморфными созданиями, способные лишь выполнять простейшие указания. Их психическое состояние нельзя было охарактеризовать, как аутизм, олигофрению или амнезия. Оно стало чем-то принципиально новым. И никто не знал, как работать с данными пациентами. Никто не мог дать не только гарантий, и даже делать какие-либо прогнозы врачи опасались. Случай Максима стал беспрецедентным. И это давало надежду на возможное выздоровление остальных.