Отдать должное тому, кто это заслужил
В какой-то момент, точно уже не
скажу когда, дед получил двадцать акров
земли недалеко от Батл-Крика в качестве
оплаты за ремонт самолета. Затем он приобрел
еще столько же, и еще, и так до тех пор, пока
у него не появилось достаточно земли,
чтобы заняться сельским хозяйством и разведением
крупного скота. По мере расширения угодий
он занялся продажей торфяного грунта,
который выкапывал из заболоченной низины.
Постепенно котлован превратился в водохранилище,
сооруженное трудом моего деда и его верного
экскаватора.
Всякий раз, когда я приезжал к нему
погостить, дед следил, чтобы я не болтался
без дела: я вытаскивал камни из торфа,
помогал сажать деревья или стоял рядом,
в немом оцепенении наблюдая, как дед
расправляется с каймановской черепахой,
устроившей охоту на его лебедей. (Мне казалось,
что я даже участвовал в этом кровавом
побоище, но, по словам очевидцев, я чаще
пятился и плакал, как девчонка.)
В 1990 году бабушки не стало, и через
год дед женился вновь.
Недавно я у него спросил:
— Как ты думаешь, нынешнее поколение
христиан что-то потеряло по сравнению
с вашим?
— Конечно, — не раздумывая ответил
он.
— Например?
Дед помолчал минуту. А когда снова
заговорил, то не ответил на вопрос прямо,
но я понял его мысль, и это была хорошая
мысль:
— Когда я начинал, у меня не было
ничего. Имел ли я право надеяться, что
все в моей жизни сложится так благополучно?
Конечно, я много трудился, но я знаю, что
все это от Бога.
Мой дед явно выделяется на фоне
представителей моего поколения, финансово
благополучного, ленивого, поверхностного,
заигравшегося, с той лишь оговоркой,
что в его поколении таких, как он, было
много. У дедушки, конечно, были свои недостатки,
но, как и многие представители военного
поколения, он не сидел сложа руки. Дед много
работал, рисковал, постоянно проявлял
инициативу и, как он говорит, жил полной
и насыщенной жизнью, хотя никогда целенаправленно
за этим не гнался. Он молился, но не приписывал
каждому своему движению излишнюю духовность.
За жизнь он перепробовал несколько профессий,
но никогда не воспринимал свою работу
как промежуточный вариант на пути к чему-то
лучшему.
Как всякий человек, выросший во
времена Великой депрессии, он ожидал
от жизни не много и, получая лишь немногое,
не возмущался, а когда получал сверх
ожидаемого, то приписывал эти достижения
Богу, а не себе. Из моих разговоров с дедом
я понял, что он был усердным во всем, но
никогда не усердствовал в том, чтобы
выяснить некую сокровенную и таинственную
Божью волю-инструкцию. Нет, он нисколько
не сомневался в Божьем провидении. Но
он верил в то провидение, которое дает
возможности, а не позволяет бездействовать.
Теперь, когда его жизнь подходит к концу,
провидение помогает ему видеть Божью
благословляющую руку, которая направляла
его на протяжении девяти десятков лет,
и во всем доверять Господу до конца.
