». А через десять лет, в 1938 году, в Магадане под пером оперуполномоченного 4-го отделения УГБ УНКВД сержанта ГБ Александра Васильевича Мохова формулировка исключения Нарбута из партии существенно трансформируется: «Исключён за сокрытие данных
о службе в деникинской разведке в 1919 году».
Жизнь безжалостно обошлась как с Воронским, так и с Нарбутом, вовлёкшими друг друга в жестокую беспощадную полемику, которая привела обоих её участников к одинаковому результату.
Воронский был арестован 1 февраля 1937 года. Обвинённый в создании подрывной террористической группы, готовившей покушения на руководителей партии и правительства, он 13 августа 1937 года был приговорён Военной коллегией Верховного суда СССР к высшей мере наказания. В лагерях оказались также его жена и дочь.
В роковом 1936 году Владимир Нарбут работал над составлением альманаха памяти своего друга Эдуарда Багрицкого, скончавшегося 16 февраля 1934 года. В это время произошло непоправимое – в ночь с 26 на 27 октября 1936 года по обвинению в пропаганде «украинского буржуазного национализма» Нарбута арестовали.
Вроде бы логически этот арест был связан с чередой обрушившихся на него после переезда в Москву личных несчастий и общественных неприятностей: потеря поэтического голоса, политические синяки, полученные в литературной борьбе, исключение из партии (“за сокрытие ряда обстоятельств, связанных с его пребыванием на юге” – формулировка “Литературной энциклопедии” 1934 года издания, и более жёсткая формулировка “за недостойное коммуниста поведение во время ареста деникинской контрразведкой в 1919 году” – так было написано в протоколе допроса 27 октября 1936 года), отстранение его от должностей и обязанностей… Но за что всё-таки он был арестован – понять было невозможно.
(Хотя в ближайшем окружении Нарбута, наверное, всё-таки знали истинные причины всех его несчастий, однако для всех остальных реальность сливалась с поэтическими образами.)
О той страшной ночи в квартире № 17 дома 15 по Курсовому переулку расскажет нам Серафима Густавовна Нарбут. Это её рукой была сделана в 1940 году карандашная запись в школьной тетрадке без обложки:
«Стук в дверь. Проснулся Володя, разбудил меня. Кто там? Проверка паспортов!! Что-то натянули на себя, открыли дверь: человек в форме НКВД, штатский, Костя. Даю свой паспорт, не смотрят. Обращается (в форме НКВД) к Володе:
– Ваш!
У меня закрываются глаза от желания спать, опять был разговор с Володей перед сном – неприятный, что мы должны разойтись…
