– А ты, Пиппа, останешься дома и позаботишься о папе, – добавила она.
Фиасоль молча смотрела на маму.
– Вы хотите уехать и бросить тут нас? – сказала она через некоторое время. – А папа не поедет?
– Мне надо работать, – сказал папа, – и кто-то должен присматривать за вами. Мы с вами предпримем что-нибудь интересное. Пойдём в зоопарк домашних животных[6].
– В зоопарк домашних животных? Мне больше хочется смотреть на жирафа и слона в зоопарке диких животных в Копенгагене, чем на овцу и корову в зоопарке домашних животных здесь. Ты должен понимать, – с обидой сказала Фиасоль. – И вообще прошло уже много времени с тех пор, как я виделась с тётей Лоулоу. Как вы можете не брать меня с собой?
– Ты поедешь туда позже, – ласково сказала мама. – А сейчас поедем только мы с Биддой. И пробудем там недолго, всего лишь несколько дней.
Глаза Фиасоль заполнились слезами, она заплакала над своим любимым блюдом – кровяной колбасой со сладкой рисовой кашей.
– Так нельзя себя вести, Фиасоль, это нахальство, – возмущённо сказала Пиппа. – Они привезут нам оттуда что-нибудь красивое, а мы поедем позже.
– Но я-то хочу сейчас. Я хочу в Копенгаген. Мне ужасно давно хочется попасть в парк Тиволи[7] и в зоопарк, – навзрыд рыдала Фиасоль, стуча по столу.
Фиасоль вбежала в свою комнату и хлопнула дверью. Заснула она ужасно сердитая.
Дни шли быстро, и наступил вечер, когда мама и Бидда стали собирать дорожные сумки.
– Но почему мы не можем тоже поехать в Копенгаген? – плакала Фиасоль, глядя, как мама укладывает одежду в дорожную сумку.
– Спокойно, – сказала мама. – Иногда большим девочкам тоже хочется погулять одним.
– А я кто? Разве я не большая девочка? Мне уже восемь лет, а я ещё ни разу не скатилась с узкой горки, – канючила Фиасоль.
– С узкой горки? Что за чушь ты несёшь? – фыркнула Пиппа.
– По ней человек в вагончике катится вниз, потом вверх, потом переворачивается, – сердито сказала Фиасоль.
– Это называется «русские горки»[8], мышка моя, – сказала мама. – Когда-нибудь ты скатишься с русских горок, но не сейчас. Мы не можем все набиться в квартиру к тёте Лоулоу.
– Она наверняка купит нам что-нибудь красивое, Фиасоль, – утешая, сказала Пиппа.
– Вы получите что-то невероятно красивое. Может быть, такое, чего у вас никогда не было, что-то совершенно неожиданное, – сказала мама и изобразила страшное лицо привидения, прищурившись и вытянув губы, словно для поцелуя.
На следующий день очень рано утром мама и Бидда попрощались с Фиасоль, поцеловав её, пока она тихо похрапывала в своей кровати под зелёным листком. Они отбыли в Королевский Копенгаген – без Фиасоль.
