– Это вялотекущая война, о которой все молчат, – сказала Лайде. – Ужас, если люди не смогут ничего с этим сделать.
Я подался вперед и спросил:
– Люди с пенисами или просто люди?
Это была шутка, попытка расколоть лед. Лайде посмотрела на меня так, словно хотела уничтожить, а Самуэль попытался разрядить обстановку, вернувшись к разговору о фейерверках.
* * *
Когда я пришла в кафе, Самуэль уже был там. Хотя оставалось еще десять минут до назначенного времени. Я удивилась, думала, что приду первой и у меня будет время подготовиться, но он уже сидел за столиком в углу, поднял глаза и улыбнулся, увидев меня.
– Не хотел рисковать, вдруг не будет мест, – сказал он. – Как дела?
– Хорошо. А у тебя?
– Немного нервничаю. В остальном хорошо. Что ты будешь?
Тут я подумала: почему он себя не защищает? Он что, не понимает, к чему все идет? Нервничать или хотеть прийти раньше, чтобы занять хороший столик, – вполне нормально, но кто в таком сознается? Кто скажет об этом, словно это обычное дело? Он отошел сделать заказ, я села, и, когда он вернулся, мы старались не вспоминать о новогодней вечеринке. Вместо этого мы говорили о том, что на стене в коридоре висят старые французские газеты, и он рассказал, что его отец сохранил газету, вышедшую в день его рождения, и недавно Самуэль ее нашел. В коробке, куда родители сложили памятные вещи, там же лежали пряди волос, оставшиеся после его первой стрижки, пластиковый браслет, который на него надели в роддоме, и десять обрезанных младенческих ногтей.
– Ох, – сказала я. – Ненавижу ностальгию.
– Почему?
– Есть в ней что-то липкое. Что тянет назад. Фальшивое, просроченное и… Трусливое.
– Знаешь, откуда это слово чисто этми… этно…
– Этамо… Блин, как же это называется?
– Эти…
– Этимологически.
– Точняк.
– Ностальгия. Что-то про боль, да?
– Угу. Вроде боль от невозможности вернуться.
– Вернуться как раз можно. Для этого надо просто помнить.
– У меня отвратительная память. Может, как раз поэтому мне нужны все эти вещи.
– Но ты же помнишь, кто я?
– С трудом.
Мы улыбнулись и сделали по глотку кофе. За соседний столик села дорого одетая семья с детьми. Сын лет пяти в бежевом пуховом жилете. Самуэль подался вперед и понизил голос:
– Знаешь, что надо сделать, чтобы застолбить место в чьей-то памяти?
– Наверняка есть разные способы. Думаю, хороший вариант – попытаться вызвать сильное чувство, разве нет? Мы же лучше всего помним то, что вызывает самые сильные эмоции?
– Может, и так. Но есть способ попроще.
