Завершением усилий императрицы стало присоединение к России в результате Второго (1793 г.) и Третьего (1795 г.) разделов Речи Посполитой территорий Правобережья и Волыни, что на более чем 100 лет «поместило» большую часть украинских этнических земель в Российскую империю. Оставшаяся территория – Галиция, Закарпатье, Буковина – оказалась в пределах австрийской монархии Габсбургов. Ее судьба была во многом отличной от судьбы Центральной и Восточной Украины, и этот кордон двух империй по сей день порой дает о себе знать.
Мнение автора относительно и Екатерины, и «продажной» старшины, как видит читатель, не очень радикально. Екатерине не было нужды особо не любить малороссиян, ее беспокоили более глобальные проблемы построения рационального и регулярного государства – «просвещенной монархии». Это та же ситуация, что и с шотландскими горными кланами: английским королям-немцам Георгам в том же XVIII в. пришлось их «обуздать» не потому, что немцы не любили кельтов (Георги могли их вообще ни разу не встретить), а просто у государства своя логика, которая не терпит разнообразия. Хочешь быть непохожим? Руководствуясь националистическими идеями, защити свой суверенитет. Но напомним, что до Великой французской революции еще не вызрела идея национального суверенитета: существовали определенные, исторически своеобразные земли, лояльные к определенным династиям и имевшие некие особенности правового статуса. Например, Малороссия имела в основе своих отношений с Романовыми «Статьи Богдана Хмельницкого», которые и проясняли нюансы ее «непохожести». Конечно, продолжительные усилия российских властей урезали эти «предначертания прежних времен», и, начиная с Петра I, они уже и не пытались даже формально хоть как-то их придерживаться. Поэтому гетманская карьера Разумовского – это явно случайность, исключение из правила, а не изменение логики централизаторской имперской политики. Елизавета своими эмоциями лишь «расслабила» казацкую элиту, и для нее хватка Екатерины показалась жестковатой. Но «матушка» щедро компенсировала ей моральный ущерб.
Оценка действий старшины должна также предполагать и ее видение тогдашних реалий. Россия в середине и второй половине XVIII в. не имела такого конкурента в регионе, который дал бы повод казацкой элите хотя бы задуматься (за некоторыми исключениями) над своими внешними ориентациями. Мощь имперского государства вносила ее автономистские претензии лишь в поле
