.
В 1760—1770-е годы инициируется иностранная (сербская, немецкая) колонизация запорожского пограничья, формируется так называемая Новая Сербия (современная Кировоградщина) и сеть немецких сельскохозяйственных колоний, ставших потом неотъемлемой частью украинского степного пейзажа. Символичным было появление немецкой колонии на острове Хортица, которая просуществовала до депортации советских немцев во Вторую мировую.
В 1765 г. восточный украинский ареал вне Малороссии – Слободская Украина – преобразовывается из пяти полковых округов в Слободско-Украинскую губернию (1765–1835 гг.) с общеимперскими органами управления, а полки – в регулярные кавалерийские части.
В 1781 г. упраздняется административное полковое устройство и в Гетманщине, оно заменяется Малороссийским генерал-губернаторством, разделенным на три губернии (или наместничества). Автономная администрация и судопроизводство прекратили функционировать.
В 1783 г. запрещаются перемещения крестьян с их мест проживания, что означает завершение процесса закрепощения. В том же году казаки (военное сословие) становятся «казенными землепашцами», то есть государственными крестьянами, из которых уже рекрутируются солдаты в регулярные «карабинерские» полки.
Старшина получила возможность стать «табельными чинами», то есть приравняться к российскому служилому дворянству. Когда в 1785 г. Екатерина провозгласила «права, вольности и преимущества» российского дворянства, малороссийской старшине только и оставалось, что в весьма благоприятствующей ситуации доказать свою шляхетскую генеалогию – и все, почти 25 тысяч человек, попавшие в число российского дворянства, обрели неограниченные возможности для карьеры в великой державе. Они получили в собственность крестьянские души, а за это должны были нести статскую и военную службу государству.
Суммируя, можно сказать, что Екатерина осуществила вполне продуманную политику поглощения и растворения «политического тела» Малороссии в нутре империи, используя силовые, административные, миграционные и социально стимулирующие меры. Наибольшие нарекания украинских патриотов (кроме «коварства» самой императрицы, конечно) вызывает «измена старшины», которая за щедрые социальные привилегии и возможность распоряжаться крепостными фактически «продала» остатки государственности. Групповой эгоизм погубил общее дело, за которое пострадало столько людей. Вряд ли можно с такой категоричностью судить украинскую старшину, так как подобный крепостнический уклад был свойственен половине Европы к востоку от Эльбы и являлся нормой как для Речи Посполитой, так и для России – единственных государств, с которых можно было брать пример в тех обстоятельствах. Но в Речи Посполитой шляхетский статус предполагал и участие в демократической процедуре, а в основе легитимности высшей власти лежал договор короля с избиравшей его шляхтой. Дворянство же Российской монархии пользовалось социальными привилегиями лишь в обмен на службу абсолютной монархии. Уровень вольностей Речи Посполитой был достигнут в России лишь через 110 лет после гибели польско-литовского государства, уже в новых исторических условиях и, видимо, слишком поздно.
