».
Уже то обстоятельство, что не вся территория проживания украинского этноса входила в состав Российской империи, создавало серьезные трудности для политики русификации украинцев. Более либеральный режим Габсбургов открывал нереальные для России возможности образовательной и публикаторской деятельности на украинском языке. Во второй половине XIX в. Галицию не случайно называли украинским Пьемонтом. Именно там переход украинской политической мысли к идее независимости произошел на рубеже веков, то есть на два десятилетия раньше, чем в подроссийской части Украины. Изданная здесь литература на украинском языке различными способами переправлялась в Российскую империю.
Цитируемый Миллером Джон-Пол Химка, один из известных специалистов по истории Галиции, вообще считает, что если бы Россия получила Восточную Галицию после Венского конгресса в 1815 г. или даже оккупировала ее в 1878 г. в ходе Балканского кризиса, то «украинская игра была бы закончена не только в Галиции, но и в надднепрянской Украине».
Среди затруднявших ассимиляцию особенностей украинского этноса прежде всего следует выделить демографический и социальный факторы. Первый из них подробно проанализировал британский историк Дэвид Сондерс, отметивший большую численность украинского этноса и его более высокую рождаемость по сравнению с русским. Продолжительность жизни в Украине также была в течение последних двух веков выше, чем в России. (Это, кстати, по А. Миллеру, еще одно свидетельство непригодности колониальной модели, по крайней мере в ее чистом виде, для описания русско-украинских отношений[31].)
Безусловно, русификацию затрудняли и этнические различия, историческая память об автономии и националистическое движение. Однако по своему уровню и масштабу эти факторы не выходят за пределы «общеевропейской нормы» для подобных ситуаций. Барьер этнокультурных различий не был особенно высок. Примеров русификации украинского селянина достаточно. Русские, со своей стороны, никогда не отказывались от ассимиляции украинцев ни на официальном, ни на бытовом уровне.
Вряд ли можно говорить о какой-то исключительной силе и развитости украинского националистического движения до рубежа ХІХ и ХХ вв., даже если сравнивать его с сугубо «неисторическими» народами (согласно терминологии Отто Бауэра, политического деятеля Австро-Венгрии, специалиста по национальному вопросу).
Миллер считает, что при всей важности упомянутых факторов их недостаточно для объяснения неудачи русификации. Причины этой неудачи во многом нужно искать в неэффективности и ограниченности самих русификаторских усилий. Иначе говоря, это не только история успеха борьбы украинских националистов, но и история неудачи их противников.
