Глаза кальмара сверкнули огнём, он затрясся и хотел что-то ответить, но от злости не мог сразу подобрать слова.
— Ну, или давай, я в него хотя бы плюну — вдруг вкусней станет, а? — сжёг последний мост отчаянный стендапер.
— На-ка-зать! — истерично закричал господин Чэроо, размахивая щупальцами и отчётливо проговаривая каждый слог.
После этого разгневанный рабовладелец швырнул недоеденный пудинг в Лёху, но промахнулся и попал прямо в лоб Жабу. Хрустальная розетка, размазав содержимое по лицу и груди амфибоса, упала ему прямо в руки. Жаб рассвирепел и тут же со всей силы бросил её в сторону кальмара. Не успел кхэлиец опомниться, как розетка с громким звоном разбила стоявший напротив него хрустальный графин с морсом. Брызги окатили кальмару голову, а несколько осколков вонзились в щупальца.
— Покушение на хозяина! — ещё громче закричал рабовладелец Чэроо, и один из охранников тут же выстрелил в Жаба разрядом из парализующего карабина.
Амфибос затрясся и упал на землю. Стоявший до этого неподвижно Лёха бросился к другу, но тоже получил разряд и упал рядом с ним.
— Обоих наказать! — совсем уже истошно визжал кальмар. — Полный комплекс! Мы их научим уважать хозяина! — он немного отдышался и уже более спокойным голосом добавил: — Если выживут.
Охрана поволокла потерявших сознание комедиантов прочь от стола, а кхэлиец начал разъярённо зыркать по сторонам в поисках того несчастного, на ком можно было продолжить срывать злость. Но по какой-то причине никто из присутствующих его не устроил, и он громко и протяжно заорал:
— Ки-и-клэ-э-эр!
Лицо упиралось во что-то холодное и металлическое. Голова раскалывалась, мышцы и суставы ныли по всему телу. Но это была тупая затихающая ломота, а вот лицо, особенно всю его левую половину, от нижней челюсти и до лба, обжигала боль острая и яркая. Лёха подумал, что на эту холодную поверхность его не положили, а бросили. Причём с размаху и лицом. Либо всё же положили, но перед этим долго и со знанием дела били. Скорее всего, ногами. Но почему-то Ковалёв ничего не помнил.
Поверхность, на которой он лежал, была твёрдой, ровной, холодной и мокрой, очень похожей на большой металлический стол. Впрочем, это вполне мог оказаться пластик, просто сильный привкус крови вызывал ассоциации именно с металлом. А её во рту было много: возможно, Лёхе выбили зуб или разорвали губу. И кровь была не только во рту — комедиант явственно ощущал, что лежит лицом в липкой лужице. С одной разбитой губы или прокушенного языка столько натечь не могло. Видимо, нос тоже разбили. Или рассекли бровь. Либо выбили далеко не один зуб. Вариантов было множество, в том числе и комбинированные — не зря же болела вся левая сторона, да ещё и так сильно.
