— Уверен?
— Да! — злобно рявкнул амфибос.
— Твоё право. Уважаю! Настоящий воин! Глупый, но храбрый и с честью! — казалось, цванк говорит совершенно искренне. — Тогда как только мы его доедим, так сразу тебя и убьём. А пока будешь гостем на нашем празднике жертвоприношения. А там, глядишь, и передумаешь в процессе. Мы не кровожадные: ты только дай слово — сразу отпустим.
Лёха слушал начальника тюрьмы и отказывался верить в происходящее. Его не могли просто так взять и съесть, у него ещё были планы на эту жизнь. Ваньку надо было поздравить лично, убийцу кальмара найти, да и других планов было громадьё, и в них никак не входило быть съеденным рептилоидами на тюремной вечеринке.
Но с другой стороны, выходов из ситуации не предвиделось вообще никаких. И не то чтобы Лёха смирился, но заметно погрустнел. А вот полковник с каждой минутой становился всё веселее и веселее.
«В кураж входят ящеры», — злобно подумал бывший штурмовик.
— Стол готовьте! — приказал начальник тюрьмы, и охранники мигом откуда-то притащили стол и поставили его посредине спортзала.
К одному краю подтащили Лёху, к другому Жаба. На середину стола поставили что-то на подносе. Что именно — видно не было, так как всё это было накрыто большой белой скатертью. Справа и слева от подноса поставили по канделябру, в них зажгли свечи, основной свет в спортзале приглушили.
Перед Лёхой положили огромную разделочную доску, на неё большой искривлённый нож и поставили рядом серебряную чашу.
— Сердце должно минут пятнадцать полежать. Отдохнуть, так сказать, подышать. Тогда оно станет мягче, — спокойно объяснил бывшему штурмовику повар, уловив его непонимающий взгляд.
Причём объяснил так учтиво и искренне, будто не Лёхино сердце собирались класть в эту чашу, а фрукты или мороженое.
— А сразу сожрать слабо? Зубы сломать боитесь, ящеры? — огрызнулся пленник.
— Должно быть не только символично, но и вкусно! — с тем же радушием опять пояснил повар. — Я Ваше сердце ещё специальным соусом полью — он его дополнительно размягчит.
С этими словами повар поставил на стол небольшую бутылочку с мутной жидкостью — вероятно, тем самым соусом.
— Моё сердце не смогли размягчить даже слёзы бывшей жены при разделе имущества, — мрачно сказал Ковалёв. — А твой тухлый соус и подавно не сможет!
— Что Вы! Это чудный соус из жёлтой кхэлийской лианы! Лучшее средство для такого случая. Я Вас уверяю, Ваше сердце будет как суфле!
«Это просто какой-то сюрреализм», — подумал Лёха.
