В назначенный вечер прислуга была отослана, а карета маркиза оставлена у ворот города: он пришел к ней пешком. Вечер был теплый. Она была в легком платье цвета карамели. Волосы небрежно по плечам раскинула, ни наколок, ни лент, ни пудры, ни духов, только пальцы свежей мятой натерла для прохлады. Все умело для свидания приготовила: бисквиты, ликер на бергамоте и прозрачную вазу с первыми клубниками. Приняла без обиняков, в будуаре.
– Позвольте мне вас, маркиз, прежде всего поблагодарить за ваше щедрое решение оплатить издание партитур нашего органиста.
Вышло неловко. С первых слов речь зашла о деньгах. Могло показаться, что она маркиза приближает лишь из благодарности. Но тот, похоже, не заметил. Уселся напротив, нашел клубнику недурной и стал болтать и сплетничать по своему обыкновению. Похвалил платье, что навело на переменчивость моды, а с тем вместе и на философов.
– Порицают они пороки общества, а сами живут по тем же законам. Вот извольте, недавно такой случай. Был я в загородном доме у одной графини, не стану называть имени. Собралась компания завсегдатаев, и, с тем чтобы себя повеселить, пригласили одного философа. Он пришел немытый, нечесаный и с порога стал проклинать наш образ жизни, противопоставляя нам животных. Сели за стол. Мясное было подано в изобилии: и говядина, и дичь, и птица. Тут он стал стенать, что мы изуверы, что ему зверушек этих жалко. Мы приготовились было к тому, что он станет есть одни только овощи. Да не тут-то было. Положите мне и того, и другого, раз уж все равно вы, убийцы, их зарезали.
Вдова рассмеялась.
– Отчего же вы ко мне поближе не сядете.
Тот пересел.
– Дальше больше. После ужина пошли в сад гулять. Он в одиночестве пожелал остаться. Ладно. Так мы к нему одну из наших первых красавиц подослали проверить твердость его философских убеждений. И что бы вы думали?! Он немедленно к ней с игривым жестом полез, и с тем же аргументом: мол раз уж все равно ее, бедную, общество развратило, так отчего бы ему не воспользоваться. Каков? Вот они, философы, вроде нашего доктора, не правда ли, госпожа Берто?
– Зовите меня Туанеттой.
Привстала закрыть ставни. Но обернувшись, застала маркиза на прежнем месте. Что делать? Не зажигать же свечи?
– Я вам крайне признательна, что вы так долго и деликатно за мной ухаживали, не настаивали, несмотря на нашу всем заметную взаимную симпатию. Вы человек воспитанный и благородный, не то что господин Тибо, который третьего дня тут такую сцену учинил. Едва я от него отбилась. Только уж вы никому не пересказывайте.
