Маркиз подмигнул Туанетте. Но та отвернулась. В этот раз она решительно склонялась на сторону доктора.
– Медицина и наука, и искусство. То-то оно и есть – снова забасил Тибо. И недаром у них один покровитель: Аполлон. Поскольку болезнь затрагивает человека целиком, и его тело, и характер, то и проявляется она у каждого индивидуально. Вот в чем я вам сейчас признаюсь: нам, докторам, перейти от наблюдения отдельного случая к гипотезе диагноза бывает очень сложно. Ибо нет единого среднего описания болезни, с которым бы наш частный случай можно было бы сравнивать. Поэтому доктор должен совершенно быть лишен фанфаронства. Не должен, чтобы пациентам понравиться, диагнозы направо и налево раздавать. От гипотетического нрава вовсе обязан он избавиться. А затвердить накрепко: сколько людей, столько раз одна и та же болезнь проявит себя иначе. Порой у разных людей две различные болезни дадут одинаковые симптомы. А иной раз у одного человека, но в разное время его жизни или в разных условиях, та же самая болезнь по-другому проявится. Так-то!
Господин Тибо был уже не бурдового, а баклажанного цвета и весь взмок лицом и шеей. Маркиз готовился вонзить в возникшую паузу комариное жало своей насмешливости, но тут в разговор неожиданно вступил обычно все больше молчавший епископ. Звался он Симон-Пьер де Лакорэ и был особого рода, не как большинство церковных иерархов, получавших епархии в подарок и никогда в них не появлявшихся, предоставляя все заботы викарию. Этот же сам долгое время был викарием и, назначен будучи епископом по заслугам, остался в той же епархии и продолжал здесь трудиться. Происходил он из коммерческого звания и таким образом в салоне вдовы Берто чувствовал себя уместно. Обыватели города гордились тем, что их епископ был с ними на короткой ноге. И если бы не его сочувствие иезуитам, то не было бы епископа более любимого своей паствой.
– В вашем рассуждении о даре излечения, господин Тибо, есть много истины. И к тому ж оригинальности. Вам следовало бы записать ваши мысли и опубликовать их.
Епископ улыбнулся Туанетте; та ему поклонилась.
– Да, именно напечатать. Ведь мы с вами, священство да медики, должны быть заодно; вместе человека распутывать. Без вас мы, как без рук. А не то наука уйдет вперед, а мы, Церковь, позади останемся.
Все собравшееся у вдовы общество одобрительно засопело и закивало. Окрыленный господин Тибо не скрывал своего восторга. В тот вечер победа осталась за ним. Маркиз покидал дом вдовы разбитым в пух и прах. Правда, Туанетта шепнула ему что-то на прощанье, и он даже парик заломил от удовольствия, но это ровным счетом ничего не значило и планов господина Тибо не меняло.
