Вошла в дом, пересекла комнату, служившую для приема посетителей, а также для книгопродажи, и устроилась в кабинете за рабочим столом, перед большим светлым окном, выходившим на улицу, ведшую к собору. Жалюзи были приспущены, и через отверстия в них утреннее солнце узкими лучами проникало в комнату и метило своим мимолетным клеймом немногочисленные, но со знанием дела подобранные предметы, составлявшие ее обстановку. Вооружилась любимым красным карандашом и стала вычитывать свежие гранки, лаская бумагу рукой и по привычке радуясь каждой найденной опечатке. Залаял пес. Приподняла жалюзи. Тот самый, желтый. Из-за угла выскочил. Бежал боком, оглядываясь назад. «Аббат Корнэ», подумала, и верно. Вслед за псом показалась развеселая компания мальчишек, а за ними стремительная фигура в сутане и шляпе. «Непоседа», подумала Туанетта с высокомерным удовольствием человека, который и сам был бы не прочь так побегать по улицам, но превозмог в себе это детское чувство и давно уже ходит, говорит и действует серьезно, то есть как все. Снова уткнулась в приходские новости. В дверь заколотили. Кто бы это мог быть? Девчонка ушла за покупками. А где же Анна? Она легко поднялась и сама пошла к двери: не принцесса. Карандаш за спиной скатился на пол. Эх, жаль, если грифель расколется. Открыла и удивилась. На пороге стоял аббат Корнэ. Стоял, а не летел мимо стрелой. Поздоровалась, пригласила войти. Он снял шляпу, но не двинулся. Так и стояли.
– У меня к вам дело, – произнес аббат. – Точнее, хочу вам поручить один манускрипт напечатать.
– Для церкви? – предупредительно спросила вдова, думая об оплате.
– Нет, это для меня лично.
– Вот как.
Она снова пригласила его войти. Проследовали в кабинет. Присела и указала ему на кресло напротив, но он остался стоять. Заметно было, что даже стоять на месте неподвижно было для него не вполне естественно. «Прямо как ребенок – переминается с ноги на ногу», подумала вдова. Вот и слава о нем идет, что человек, хоть и каноник, а не вполне респектабельный.
– Я вам сейчас покажу.
Он вытащил из-под сутаны довольно объемистую рукопись и плюхнул ее на стол. Она стала листать. Это были ноты, страниц шестьдесят, не меньше. Вернулась к титульному листу, разрисованному, и довольно недурно, разными рокайлями. Название гласило: «Современный органист. Сборник новых пьес во всех церковных тонах».
– Вот как, – повторила вдова.
Подумала: ноты. Наборных у нее не было. То была редкость. В Париже несколько издателей ими пользовались, но и у них выходило не слишком опрятно, да и соединять ноты в аккорды не было иной возможности, как только от руки. Это означает, что нужно будет полностью гравировать. Все шестьдесят страниц. Цельногравированное офортом влетит в копеечку. Заплатит ли?
