– Господи, – прошептала Туанетта. – Да что же это означает?
– А то, что являюсь я не только подкидышем, а еще и незаконнорожденным. А последнее означает, что не могу я состоять в духовном сане.
– Как ужасно! – воскликнула вдова.
И после этого они посмотрели друг на друга без слов.
В скором времени аббат был епископом отозван, и обет его, данный им в ранней юности, был аннулирован. Жан-Батист Дотон покинул город С. и отправился в Париж. Там его имя уже было известно, а слава благодаря «Современному органисту» упрочилась. Он держал конкурс на открывшуюся вакансию органиста в церкви Сан-Сюльпис. Презентация его была блестящей: гимн «Вени креатор» в си-ми-бемоль тьерс мажор, плен-шан, плен-же, с педалью, в четырех равных частях, а также фугу на сюжет того же гимна и в четырех же частях, с регистрацией на трубе, кромгорне, горне, но без тремоло, сыграл он изумительно. Имелась и рекомендация от королевского музыканта и композитора господина Рамо. Однако, ввиду некоторых осложнений, дело застопорилось. Понадобилось ко всему еще вмешательство принцессы Субиз, у которой один старинный приятель Жан-Батиста, господин Дакэн, состоял учителем музыки. И тут уж все решилось в его пользу. Кроме оклада, положено было органисту и бесплатное жилье при церкви; от такового Жан-Батист Дотон отказался. Ибо вдова Берто продала тем временем свой дом и печатню в городе С. и, выручив на этом порядочный капитал, перебралась в Париж, приобрела недурной особняк на улице Сан-Жак и вслед за тем сочеталась вторичным браком с органистом церкви Сан-Сюльпис. Вскоре слава об этом блестящем ученике Рамо пошла по всему Парижу. Толпы стали собираться в церкви, где нередко на Офферторий или Элевацию Жан-Батист давал премьеру своего сочинения. Туанетта же тем временем завела на улице Сан-Жак салон, в котором стали являться весьма блестящие личности. В их числе был и автор вскоре опубликованного в Женеве «Кандида», и господин Дидро читал у нее отрывки из своего философического диалога о сложной натуре гения и о его сочетаемости с добрыми качествами личности. После чего была у них дискуссия.
Помимо многочисленных занятий и обязанностей замужней, да к тому же влюбленной в своего мужа женщины и хозяйки модного салона, Туанетта, не столько из корысти, сколько из удовольствия, брала по-прежнему читать корректуры и была благодаря этому в курсе литературных новинок. Стала и сама придумывать и записывать разные сказки и истории, поначалу печатавшиеся в «Меркюр де Франс», а затем вышедшие отдельным томом. Предпослано было последнему странное предисловие; благо их никто не читает. В нем шла речь о даме Судьбе, которая есть великая волшебница, почитавшаяся древними превыше всех богов. Страшно наказует она сильных мира сего. Но есть у этой дамы и иное лицо, обращенное к слабым, к тем, кто на величие не претендует. Такие мелкие птахи-пересмешники могут иногда с этой дамой договориться и судьбу в свою сторону несколько поправить, а уж они ей за то благодарны бесконечно.
