Как уже было отмечено, Анна Комнина оставила весьма примечательные отзывы о борьбе за инвеституру между папой Григорием VII и германским королем Генрихом IV, новый этап которой развернулся в начале 1080-х годов. По следам событий, предшествовавших перевороту Комнинов в феврале-апреле 1081 года, Анна составила небольшой рассказ о противостоянии между папой и германским королем, хотя раскол Римской Церкви интересовал ее, прежде всего, в связи с норманнским вопросом. Прислушиваясь к мнению Анны, следует еще раз повторить, что Роберт Гвискар, норманнский герцог Апулии и Калабрии, ставший союзником папы, был главным врагом Византийской империи на Западе. Во многом из-за этого Григорий VII воспринимался в Константинополе как епископ латинян, т. е. неблагочестивых варваров, сеющий раскол и своими вселенскими претензиями превышающий компетенцию патриарха латинской Церкви.
Как повествует Анна, папа искал союза с Робертом Гвискаром. «Римский папа (его власть могущественна и ограждена разноплеменными армиями), находясь в ссоре с германским королем Генрихом, решил привлечь в качестве союзника Роберта».
[Ὁ γάρ τοι πάπας τῆς Ῥώμης (γενναία δὲ αὕτη ἀρχὴ καὶ στρατεύμασι παντοδαποῖς περιφραττομένη) μετὰ τοῦ ῥηγὸς Ἀλαμανίας Ἐνερίχου διαφορὰν ἐσχηκὼς ἐβούλετο πρὸς συμμαχίαν ἑλκύσαι Ῥομπέρτον ἤδη περιφανέστατον γεγονότα καὶ πρὸς μεγάλας ἀρχὰς ἀκμάσαντα][63].
Княжество папы вовсе не было слабым, и охранялось серьезными военными отрядами, под которыми царственная писательница подразумевала рыцарские отряды, вассальные Матильде Тосканской. Тем не менее, папа заключил союз с Робертом Гвискаром. Сущность же конфликта межу папой и королем Алемании, с точки зрения Анны заключалась в том, что папа обвинил Генриха в раздаче церквей, монастырей, церковных степеней и доходов (февраль 1076 г.). В свою очередь, король обвинил папу в том, что тот, вопреки королевскому согласию, узурпировал апостольский престол. (Вормсский Собор). Узнав об этом, папа пришел в ярость и подверг тяжким оскорблениям королевских послов, которым выдергивали бороды и всячески варварски унижали. Об этих унижениях, по выражению Анны, ей, как женщине и принцессе, не пристало подробно писать, дабы не осквернить «калам и пергамен». Все это недостойно не только архиерея, но и того, кто себя именует христианином. Принцесса негодовала:
«И это [творил] архиерей, о нравы, к тому же верховный архиерей, который сделал себя наместником [Христа] во всей вселенной, как теперь говорят и утверждают латиняне, ибо сие утверждение проистекает от их бахвальства».
