, что было редкостью для византийских интеллектуалов той эпохи. Таким образом, Анна была одним из первых женщин-гуманистов, представителем «комниновского возрождения», которые предвосхитили направление развития византийского гуманизма в последующие века. Данный вывод можно сделать на том основании, что Анна, рассказывая о событиях войны с норманнами, опиралась на латинский источник, в настоящее время утраченный, на который, со своей стороны, опирался и Вильгельм Апулийский. Вероятно, Анна могла знать и поэму самого Вильгельма Апулийского. Кроме того, Анна очевидным образом была знакома с дипломатической перепиской Роберта Гвискара с Григорием VII и Генрихом IV, которая могла попасть в руки императора Алексея в качестве военного трофея под Касторией или после капитуляции Диррахия летом 1085 года.
Однако Я. Н. Любарский утверждал, что Анна не знала латыни, не могла читать Вильгельма Апулийского[62], и потому, вероятно, пользовалась при описании войны с норманнами неким общим источником, на который опирался Вильгельм Апулийский – возможно, сочинением легата епископа Бари. Анна действительно приводит в «Алексиаде» сведения, почерпнутые у легата епископа Бари, даже со ссылкой на свой источник, однако, исходя из разъяснений Анны следует, что речь идет скорее об устном рассказе, чем о тексте. В то же время наличие лексических совпадений у Вильгельма Апулийского и Анны, приведенных самим Я. Н. Любарским, свидетельствует о наличии общего письменного источника. Предположение Я. Н. Любарского о том, что Анна не знала латыни, не выдерживает критики хотя бы в силу того обстоятельства, что предполагаемый общий источник Вильгельма Апулийского и Анны мог быть написан только лишь на латинском языке. Как бы в противном случае Вильгельм Апулийский прочитал этот источник? Анна Комнина, дочь византийского императора, обладавшая доступом к дипломатической переписке, имела несравненно больше времени и возможностей, чтобы выучить латинский язык, нежели имел для изучения греческого языка Вильгельм – продажный журналист сомнительного происхождения (норманн или лангобард), выпрашивающий гранты у Рожера Борсы. Нелепое предположение Я. Н. Любарского о том, что Анна не знала латыни, опровергается как лексическими совпадениями в текстах Анны и Вильгельма Апулийского, так и тем, что Анна постоянно ссылается на дипломатическую переписку вышеупомянутых итальянских государей своего времени.
Как уже было отмечено, Анна Комнина оставила весьма примечательные отзывы о борьбе за инвеституру между папой Григорием VII и германским королем Генрихом IV, новый этап которой развернулся в начале 1080-х годов. По следам событий, предшествовавших перевороту Комнинов в феврале-апреле 1081 года, Анна составила небольшой рассказ о противостоянии между папой и германским королем, хотя раскол Римской Церкви интересовал ее, прежде всего, в связи с норманнским вопросом. Прислушиваясь к мнению Анны, следует еще раз повторить, что Роберт Гвискар, норманнский герцог Апулии и Калабрии, ставший союзником папы, был главным врагом Византийской империи на Западе. Во многом из-за этого Григорий VII воспринимался в Константинополе как епископ латинян, т. е. неблагочестивых варваров, сеющий раскол и своими вселенскими претензиями превышающий компетенцию патриарха латинской Церкви.
