- Не приготовили! Что их готовить! Вынули из несгораемого шкапа, отсчитали и отдали, - вот и вся процедура. Не великие капиталы, - сущие пустяки.
Триродов спокойно возразил:
-- Ну, как для кого. Для меня это вовсе не пустяки.
Остров с грубым хохотом крикнул:
- Нечего бедниться! Подумаешь, сирота казанская! Так мы вам и поверили.
Триродов встал, внимательно и строго посмотрел прямо в глаза Острова, и сказал решительно:
- Одним словом, сегодня я не могу дать вам этих денег. Потрудитесь прийти ко мне завтра, приблизительно в такое же время.
Остров нехотя поднялся со стула. У него было такое ощущение, словно кто-то поднял его за шиворот, и сейчас поведет насильно к выходу. Остров сказал грубо:
- Только не думайте, что и завтра проведете меня за нос. Я не таковский, чтобы меня завтраками кормить.
Его маленькие глазки засверкали от злости. Широкие челюсти свирепо дрожали. А ноги словно сами собою несли его к выходной двери.
Триродов спокойно ответил ему:
- Нет, я не думаю вас обманывать. Завтра вы получите деньги.
Остров пришел на другой день, опять в тот же час вечером. Теперь его провели в кабинет Триродова. Остров спросил грубо:
- Ну, что же, сегодня-то будут деньги? Или опять будем ломать комедию?
Триродов достал из ящика письменного стола приготовленную пачку кредитных билетов, подал ее Острову, и сказал:
-- Пожалуйста, пересчитайте деньги. Здесь две тысячи.
Остров свистнул, и угрюмо сказал:
-- Этого мало. Я просил у вас гораздо больше.
Триродов сказал решительно:
- Больше не дам. Этого вам очень хватит.
Глупо ухмыляясь, Остров попросил:
- Может быть, прибавите хоть малость.
-- Не могу, - холодно сказал Триродов.
Остров сказал угрожающим тоном:
-- С этими деньгами я не смогу отсюда уехать.
Триродов нахмурился, и строго посмотрел на Острова. Какие-то новые соображения пришли ему в голову, и он сказал:
- Это не будет для вас лучше. Пожалуй, оставайтесь, но каждый ваш здешний поступок будет мне известен.
- Ну, ладно, уеду, - с глупою усмешкою сказал Остров.
Он взял деньги, пересчитал их старательно, спрятал в засаленный карман сюртука, и уже встал, было, чтобы уходить. Триродов сказал ему:
- Посидите. Поговорим.
В то же время откуда-то из темного угла вышел тихий мальчик в белой одежде. Он стал за креслом Триродова, и смотрел на Острова. Его черные широкие глаза на бледном лице наводили на Острова жуткий страх. Остров мешковато опустился в кресло у письменного стола. Голова его закружилась. Потом странное чувство безразличия и покорности охватило его. На лице его изображалась тупая готовность сделать все, что прикажет кто-то сильный, вдруг овладевший его волею. Триродов внимательно посмотрел на Острова, и сказал:
