Редакция благодарит Жоэля Гейро за предисловие, написанное им специально для издания работы Дж. Агамбена на русском языке.
Жоэль Гейро (Gayraud, р. 1953) – переводчик большинства книг Дж. Агамбена, вышедших на французском языке, других итальянских авторов (Н. Макиавелли, Дж. Леопарди, Ч. Павезе), античной литературы (Овидий, Сапфо), а также Эразма Роттердамского. Автор литературных и философских работ, политических и критических статей. Член редколлегии французского философского журнала Tiqqun (1999–2001).
Лекция, прочитанная в Фонде Сименса (Мюнхен) в августе 2012 года.
Тема доклада не будет вполне соответствовать помпезному словосочетанию lectio magistralis[13], о чём вы сможете судить, его прослушав. Я постараюсь здесь попросту представить вам отчёт о моём продолжающемся исследовании археологии повеления[14]. Речь пойдёт не столько о какой-то доктрине, которую я хочу вам изложить, сколько о понятиях в их стратегических отношениях с определённой проблемой или об инструментах в их отношениях к их возможному применению, а если у вас возникнет желание, вы сможете воспользоваться всем этим в собственной практике. Как бы там ни было, в начале этого исследования я очень быстро догадался, что мне придётся учесть две трудности, которые изначально не были приняты во внимание. Первая состояла в том, что сама тема моего исследования – археология повеления – содержит нечто вроде апории или противоречия. Археология есть поиски некоего archē, истока, но греческий термин archē имеет два значения: он означает как «исток», «начало», так и «повеление», «приказ». Так, глагол archō означает не только «начинать», «первым делать нечто», но ещё и «повелевать», «быть главой». И, я полагаю, вы знаете, что архонт, в буквальном смысле – «тот, кто начинает», был в Афинах главным судьёй.
В наших языках эта омонимия или, скорее, эта полисемия, представляет собой настолько общераспространённый факт, что мы не удивляемся, когда находим в словарях, в одной и той же статье, ряд явно весьма отдалённых друг от друга значений, и лингвисты пытаются упорным трудом привязать их задним числом к одному и тому же этимону. Я считаю, что это двойное движение рассеяния и семантического воссоединения присуще нашим языкам и что только посредством упомянутого противоречивого действия то или иное слово может полностью обрести свой смысл. Во всяком случае, что касается нашего термина
