— Не иначе — кто-то убежал, — высказал догадку Качурин.
Мы с Зарембой возразили:
— Удерешь отсюда, черта лысого. В Симферополе, там еще были лазейки. Тут — настоящий карцер.
Утренняя тревога оставалась загадкой недолго. Уже на построении по рядам прокатилась новость: десять старших офицеров, работавших в бане, бежали все до одного.
Как и в предыдущий раз, когда совершили побег пятеро наших товарищей, так и сейчас, мы почувствовали необычайный прилив энергии. Сердца наполнились неизмеримой гордостью за боевых друзей.
Все резервы, находившиеся в распоряжении коменданта лагеря, были брошены на поимку беглецов. Но прошли сутки, другие, третьи. На четвертый день к нам приковылял фельдфебель Мейдер. Лицо перекошено, фуражка сидит на голове криво, и сам он какой-то потрепанный. Еще бы! Гонял трое суток по лесам, даже сапоги не почищены.
— Как ты стоишь, скотина! — сразу же набросился он на худого, сгорбленного офицера в потрепанной фуражке пехотинца.
Вслед за этим резиновая дубинка пошла гулять по головам.
— Русские свиньи! — орал Мейдер во всю горлянку. — Вешать вас мало, надо на колья сажать.
Злобствование Мейдера было для нас очень красноречивым. И хотя он утверждал, что беглецы пойманы и расстреляны, мы знали: врет! Не было еще такого случая, чтобы пойманных — живыми или мертвыми — не выставляли в устрашение лагеря. Вот, мол, полюбуйтесь, от нас далеко не уйдешь!..
А тут немцы молчали, точно в рот воды набрали. В конце концов правда дошла до нас. Она прорвалась сквозь толстые стены комендатуры и пошла гулять по взбудораженному лагерю.
В то ранее февральское утро немецкий часовой, спокойно шагавший между двумя высокими рядами колючей проволоки, вдруг провалился по пояс в землю. Провалился он как раз напротив бани и сначала подумал, что попал в сточную яму. Но под ногами было сухо. Солдат разгреб снег и увидел подземный ход. Тогда он стрельбой поднял тревогу. К месту происшествия немедленно прибыл дежурный с группой автоматчиков. Вся охрана была поставлена на ноги. Сам комендант руководил поисками беглецов. Город оцепили плотным кольцом, жителям Владимир-Волынского в течение нескольких дней не разрешалось никуда выезжать и выходить.
Стали известны и другие подробности этого подвига. Побег готовился не менее полугода. В углу бани, там, где стояла широкая деревянная кушетка, были сорваны половицы. Ночью их приподымали, и человек спускался в подполье. Землю скребли ножами, ложками, разжижали водой и аккуратно спускали в канализацию.
