. Остальное дополнит воображение.[…]
Рассказывал Твардовский:
После моей статьи о Мариэтте Шагинян в редакцию «Нового мира» прибежал взволнованный Чуковский (мы были тогда с ним почти незнакомы).
– Снимите скорее все эти портреты! (У Твардовского висели все великие критики XIX века, и не только критики).
– Повесьте один-единственный!
Я было уже забыл об этом эпизоде>33. Вспомнила Лида>34 в разговоре с И.Л. Фейнбергом>35, который рассказывал о том, что его со страстью расспрашивал обо мне Асеев. «Кто это? Какого он возраста?»
Асеев звонил мне, и мы встречались. Он спрашивает:
1. – В чем состоит ваше обычное занятие?
2. – Я поп, требы отправляю.
3. – Вы архипоп!
Этим он хотел, кажется, выразить какое-то мое особое если не коварство, то сложное отношение к «наличному бытию».
15. XI.75.
Иногда я испытываю зависть к людям тех видов деятельности – практиков или ученых, – которые как бы не вызывают сомнений, дают реальные результаты, хотя бы и малые…
Иногда же мне кажется, что их деятельность – худший академизм, самоослепление, уход от жизни, словом – все, что мы критически приписываем себе.
Труд, труд, практика…
Хороший способ заслонить от самих себя смысл действительной жизни. Иная теория более практика, чем сама практика. Но я не хотел бы отсюда сделать вывод в духе «Франкфуртской школы», которая все же [нрзб.] права по отношению к «erhaltende» Praxis (в гегелевском смысле слова).
Нельзя ли провести дифференциальное сечение?
Какая теория может быть выше практики? Какой практики? И она все же хороша как практика sui generis. И не настаивайте слишком на этом sui generis.
Я люблю либералов, когда их не жалуют, и ортодоксов, когда у них руки коротки.
На фронте я встречался с Женькой Долматовским, на которого раньше смотрел как на пустое место, а здесь он был на десять голов выше меня. Не по храбрости, разумеется. Ему принадлежало гениальное изречение: «Ты не понимаешь, что в наши дни поэт – это государственный деятель!» И в самом деле, каково государство, таков и деятель. Он же сказал мне: «У тебя нет стиля поведения». И верно – у меня нет стиля поведения, как нет и почерка. У него-то «стиль» был. Что же касается поэзии, то Байрон произносил свои речи на заседании палаты лордов в прозе, а у нас Лебедев-Кумач – в стихах.
Комплекс Хемингуэя – когда обе стороны представляются если не одинаково дурными, то приблизительно. См. к «теории тождеств»>36.
Распалась цепь великая,
Распалась и ударила
Одним концом по барину,
