Газеты очень много занимались этим явлением, преимущественно с астрономической его стороны. Однако среди подробных описаний небывалого происшествия в небесных сферах, хотя и вскользь, хотя и мимолетно, было также отмечено отношение народа как к самому явлению, так и к нам, интеллигентным людям, которые осмеливались его предсказывать и наблюдать.
Случай привел нас в это время в небольшой и глухой раскольничий городишко. Я помню, меня особенно поразила тогда одна мысль, которая теперь вспоминается невольно.
Перед рассветом, среди ночной темноты, я ходил по глухим улицам и заметил, что город, особенно его окраины, не спал. В окнах виднелись лампадки, кое-где люди стояли у икон и молились. Оказалось, что население окраин ждало в это утро светопреставления.
Да, ни более, ни менее! Я стоял среди этого заколдованного мирка, слушал кое-где испуганные речи, видел кое-где непритворные слезы и сердечное сокрушение. Подумайте только о настроении людей, с полным убеждением, совершенно искренно верующих в возможность того, что через час или два мир дрогнет в своих основаниях и все живущее исчезнет в первобытном хаосе. Внушите себе хоть на время эту идею, и вы поймете очень многое в народном настроении. Если бы хоть на одно мгновение вы могли проникнуться этим мрачным ожиданием, то и у вас, вероятно, появились бы на глазах слезы, в лице испуг, в душе смятение, и, пожалуй, даже вы ощутили бы ту же вражду к каким-то дерзким, неведомым людям, которые наехали Бог весть откуда в ваш городок и неведомо зачем уставили свои трубы на восходящее солнце… Затем, чтобы дерзкими взглядами оскорбить великую тайну, скрытую от простого, Богом данного глаза человеческого, или, быть может, даже чтобы содействовать неизвестному темному началу, восставшему против света…
Да, я помню, что в то туманное утро я пережил впервые еще с такою поразительною ясностью особенное жуткое чувство, происходящее от близости этих двух столь далеких друг от друга и так близко поставленных умонастроений… И оба искренни… Значит…
Ну, да, конечно, значит, оба по-своему правы.
Затмение длилось не долго, оно происходило высоко, на небе, ничем или почти ничем не задевая непосредственно земных интересов. Около места наблюдений, где стояли инструменты наблюдателей-астрономов, были поставлены отряды полиции и два-три взвода солдат, и им не пришлось действовать. Отчасти газеты, брошюры, предварительные толки, грамота и школа внесли в описанное настроение момент благотворного сомнения, которое ослабило непосредственность и силу темного якобы благочестия. С другой стороны, полная тьма длилась не долго. Едва угнетенное и мрачно напрягавшееся ожидание достигло высшей точки, – как опять брызнула золотая искра света, и страх улетел. Настроение разом изменилось, и нерасположение к ученым наблюдателям сменилось удивлением: «До чего только народ доходит. Удивительно!» Я никогда не думал, что и в моей душе эта первая искра встретит также живое чувство почти благоговения… А между тем это было именно так: она рассеяла вражду и отчуждение, она делала меня опять своим человеком, соотечественником и собратом этой взволнованной, напуганной и омраченной толпы…
