Стейку удаётся подвязать плед, чтобы не спадал. Потом он берёт стул и ложится животом на сиденье. И быстро-быстро перебирает руками. Как будто это собачьи лапы.
– Вот и всё. Вообще не трудно. Трудно только не грести ногами по-лягушачьи.
Вид у него довольно смешной. Но Хедвиг понимает, что он не хочет, чтобы над ним смеялись. Она смотрит на рыхлые руки с голубыми прожилками, толстые икры и большие плечи.
– Почему ты не хотел купаться?
– Что? – спрашивает Стейк и переходит на баттерфляй.
– Почему ты купаться не хотел? Вчера.
Стейк перестаёт махать руками. Он лежит на стуле, как большая цветастая куколка бабочки, и долго молчит. Потом встаёт и выглядывает в окно. Под вишней стоит его стильный папа и собирает обломки летнего душа. Лестницу он уже вернул маме Хедвиг.
– Знаешь, что он обычно говорит? – спрашивает Стейк, кивая головой в сторону папы.
– Что?
– Масса тела не решает дела. Ха.
Хедвиг медлит.
– Что-что?
– Он имеет в виду, что не важно, сколько ты весишь. Человека якобы любят не за то, сколько он весит. Хорошо ему говорить – он-то может в плавках бегать.
– А разве вес – это важно?
– Ну конечно! Вес – это самое важное на свете! Ты что-нибудь знаешь про вес?
– Чего?
– Про вес что-нибудь знаешь? Можешь, например, назвать что-нибудь, что весит сто пятьдесят килограммов?
– Нет…
– Ясненько. – Стейк проводит рукой по блестящей макушке. – Ну а ты сама, для начала, сколько весишь?
– Килограммов двадцать пять, наверно.
– О’кей. Сто пятьдесят кило – это шесть Хедвиг, – говорит Стейк, подсчитав в уме. – Если ты весишь двадцать пять.
– Ясно.
– М-м.
Он снова подтягивает плед и садится на скрипучую кровать.
– Печка, – продолжает он, – весит пятьдесят килограммов. Сто пятьдесят килограммов – это сколько печек?
– Ну…
– Три. Три печки – сто пятьдесят кило.
– Да, я как раз собиралась это сказать.
– Поросёнок… поросёнок может весить очень по-разному. Но обычный поросёнок, средней как бы жирности, весит примерно семьдесят пять. Это значит, что два поросёнка весят сто пятьдесят.
– Ясно, ясно, – вздыхает Хедвиг. – Хватит уже.
– Ага, – отвечает Стейк и ложится на кровать, подложив руки под голову. – Ты подумала о том, что я тебе говорил?
– О чём? О плане?
– Нет. Ну да, и о нём тоже, но про то, другое?
– Про что?
Стейк отворачивается.
– Ну про то, чтобы стать моей девушкой.
– Я же сказала, нет! – отвечает Хедвиг.
Стейк со стоном переворачивается на живот – почесать Буссе брюшко.
– Вот это-то и бесит меня больше всего. «Масса тела не решает дела». Если бы вес не имел никакого значения, у меня бы уже была тыща девчонок. С моей-то неслыханной добротой. Но нет, на этом поприще мне, похоже, ничего не светит.
