Хедвиг и ночные жабы | страница 32
Бабушка как будто не слышит. Она смотрит в окно. Чайки носятся туда-сюда, кричат, ссорятся и снова мирятся.
– Я вообще-то мечтала мир посмотреть, – говорит она. – Съездить в Италию, увидеть античные руины. Не собиралась я целыми днями стоять у плиты в переднике. Но… не всегда бывает так, как задумаешь.
– Да…
Больше они ничего сказать не успевают. Из кафе возвращаются остальные. Они ещё немного сидят у бабушки, а потом уходят.
– Пока, милая моя мамочка, – говорит папа. Он долго смотрит на бабушку. Зная, что её скоро не станет, он словно хочет, чтобы в его голове навсегда отпечатались её черты. А потом бесшумно закрывает дверь в палату.
– Что это у тебя? – спрашивает мама, кивнув на зажатый кулак Хедвиг.
Хедвиг протягивает письмо с обещанием.
– Ну и ну, – говорит мама. – Здорово! Хочешь, я спрячу в сумку?
– Давай.
Шаги отдаются эхом в длинных коридорах. Пол скрипит. Лифт грохочет. Когда они выходят на улицу, солнце обжигает лицо.
– Ну вот, чайки всю машину загадили, – вздыхает папа и соскребает с лобового стекла белые кляксы. – Правильно, чего ещё ждать в такой день.
Хочешь расскажу секрет?
Хедвиг кое-что придумала. Придумала вчера, когда они вернулись из больницы. Она лежала в кровати и не могла уснуть, потому что было слишком жарко. И тогда она стала думать про бабушку. Про то, что бабушка умрёт и что в это так трудно поверить. И вот тут-то она и придумала. Кое-что невероятное.
Может быть, она расскажет об этом Стейку. Если хватит смелости. Если он её не засмеёт. Может быть.
Ещё довольно рано. В тени вдоль дороги трава мокрая от росы. В лесу после долгого ночного сна зевают розоватые колокольчики линней.
Хедвиг залезает в окно «Чикаго» и видит, как крупная белая фигура в красных плавках ныряет в гардеробную в спальне.
– Стейк?
– Да-да, погоди, – бормочет Стейк.
Он долго стонет и фыркает, а потом вылезает, замотанный в большой цветастый плед.
– Что ты делаешь? – спрашивает Хедвиг.
Стейк прокашливается и подтягивает плед повыше.
– Ты умеешь плавать баттерфляем? – спрашивает он.
– Неа.
– А по-собачьи?
– Неа.
– Ясненько. А я умею.
Стейк делает несколько взмахов руками – показать, что не врёт.
– А ты бы хотела научиться плавать по-собачьи? – спрашивает он. – Могу научить, если хочешь.
– Мне не хочется.
– Почему? – Стейк останавливается. – Ты вообще как?
– Бабушка говорит, что она умрёт.
– Чёрт, вот засада. Когда?
– Этого она не сказала. Сказала просто, что скоро. Но…
Хедвиг медлит.
– Но что?
– Да так, ничего. Ладно, поучи меня, если хочешь.
