Хедвиг думает: странно слышать такое от бабушки, ведь скоро ей всё равно придётся расстаться со своими солдатиками.
Они идут на кухню. Мама, папа и дедушка уже сидят за столом. Они заложили салфетки за воротники, смеются и ведут себя как всегда.
Бабушка ставит большую супницу с киселём на стол.
– Кто промахнётся и плюнет мимо, не получит пирога, – предупреждает она и твёрдой рукой разливает кисель по тарелкам. На белоснежную скатерть не падает ни капельки.
Они едят, обсуждая потрясающее чудодейственное письмо, которое написала Хедвиг. Бабушка несколько раз гладит Хедвиг по щеке и говорит:
– Деточка, что бы я без тебя делала!
Клинк, клинк, клинк!
В миску падают косточки.
Они долго сидят и едят и довольно-таки долго обсуждают письмо, а потом папа спрашивает, как, интересно, бабушка чувствовала себя всё это время, пока была другой.
Бабушка вытирает рот.
– Не знаю, – отвечает она.
– Не знаешь? – удивляется папа.
Бабушка качает головой.
– Как ветром из головы сдуло. Ничегошеньки не помню.
Вот так, теперь, когда бабушка вдруг вспомнила всё из обычной жизни, она напрочь забыла то странное время после инсульта. Не помнит, что перестала вдруг мыть голову и убирать волосы в пучок. Забыла, что ходила в грязном платье и тапочках и думала, что папа сам испёк плетёнку с корицей. И наотрез отказывается вспоминать, что пыталась почистить зубы рожком для обуви! Когда заходит речь про рожок, у бабушки краснеют щёки, она решительно сцепляет руки в замок и говорит, что с неё хватит, разговор окончен.
Больше к этой теме никто не возвращается. Все продолжают есть кисель и великодушно забывают о том, что творилось и говорилось в то время, пока бабушка была больна.
Все, кроме Хедвиг. Она смотрит на бабушку.
Бабушка ест, как обычно, по-аккуратному и не замечает, что Хедвиг на неё смотрит.
Но мама замечает.
И папа.
И дедушка тоже.
– Что ты, дружочек? – спрашивает дедушка.
И тогда бабушка тоже замечает. Она кладёт ложку и смотрит на Хедвиг.
– Ну? Что такое? Дедушка же спросил тебя.
– Солдатики, – говорит Хедвиг. – Ты сказала, что они будут мои.
Брови бабушки ползут вверх.
– Я сказала что?
– Ты сказала, что солдатики будут мои. Ты спросила, нравятся ли они мне, а потом обещала мне их отдать.
– Ну уж нет, дорогая, этого я никак обещать не могла, – смеётся бабушка так, как будто Хедвиг пыталась пошутить.
– Нет, ты обещала, – не сдаётся Хедвиг.
Бабушка снова сцепляет руки в замок.
– Возможно, какое-то время я и была не в себе, но этих солдатиков я бы в жизни никому не отдала, в этом я могу поклясться хоть самому королю. Знаешь, какие они ценные, мои солдатики? Это не игрушки для детей.
