вам. Пишите сколько угодно, переводите Шекспира и Шиллера на малорусское наречие, одевайте героев Гомера и греческих богов в малороссийский кожух и очинок – вольному воля! Но не может же русская литература пройти молчанием такое явление.
О том, что мы враги всякой репрессивной меры, всякого стеснения свободы и беспрепятственного самообличения лжи, говорить нечего. Только сознающие всю несостоятельность и слабость своих оснований могут нас обвинять в этом, хватаясь за это, как за единственное свое оружие или способ для менее постыдной ретирады.
В Галиции я был. Нужно иметь каменное или польское, но не малорусское сердце, чтоб не сочувствовать стремлениям народа, который, страданиями своими, выработался до потребности ограничить свое племенное самолюбие, потопить узкий племенной эгоизм в эгоизме всерусского народа, созданного из разных русских племен историей. А вы его потчуете племенными особенностями! Вполне, разумеется, сочувствуя этому стремлению галицкого народа, могу ли я быть равнодушен к статье «Современника», идущей наперекор тенденциям, которые я признаю за истинные, смущающей бедный народ, да еще выдающей себя за голос России? Будь эта статья подписана поляком, появись она в польском журнале, появись даже в «Основе», значение ее было бы другое. Но допустить, чтобы голос польский самозвано, исподтишка, прикидывался русским и морочил опасным морочением целый народ, нам сочувственный, – допустить это было бы величайшею низостью для всякого истинного русского.
Что касается до Польши, то мое мнение и желание было и есть, чтобы правительство вывело все войска и все русские начальства из Царства Польского, предоставив полякам ведаться самим с собою. Я не думаю, чтоб уроки Истории послужили им в пользу; но этот урок был бы самый убедительный. Впрочем, разумеется, кроме Царства Польского, я бы не дал им ни пяди русской земли. Для этого надо было бы определить границы. Мне хотелось давно поднять этот вопрос в литературе и совершить таким образом в литературе полюбовное с поляками размежевание. Еще бы лучше спросить ваших малороссов (народ), хотят ли они быть под ляхами? Не угодно ли произвести suffrage universel в Галиции?
Я не вызываю международную вражду, а, напротив, предостерегаю от нее. Требование Киева и пр. я считаю безумным; следовательно, все требующие Киева заслуживают название безумных. Вы попрекаете мне, что я с этим словом обратился ко всей нации, т. е. вы хотите сказать, что
