Сочинения. 1912–1935: В 2 томах. Том 2 | страница 24
<Первая половина 1920-х?>
Епископиада
Поют
Хориссимо
Вдруг Епископ выбегает Рубль тридцать предлагает Ловко дрыгает ногами Угощает пирогами.
Пианиссимо
Раёшник:
Епископ, тихо помахивая брюками, призывает всех к песнопениям:
<1926>
Пиэса
Сцена большая, мрачная. Высокий человек выходит на середину, меряет себе лицо сперва аршином, потом сантиметром, потом даже каким-то прибором вроде штангенциркуля, чтобы публика знала, как он неискренен и подл. В это время старец белобородый вышел на авансцену, задумчиво говорит:
В наше время было не так: всё было крепкое, ладное. И народ был крепкий. Люди по закону жили. Хлебали и дело делали.
Лицемер кончил измерять, отошёл в сторону.
Выходит Воин, к публике басом:
Хочу сражаться (топнул и отошёл).
Поэт танцует нечто вроде фокстрота, а поёт как бы на мотив частушек:
Отошёл в сторону и пишет стихи до конца пиэсы. Из окна или из двери на сцену выглядывает лицо, которое вещает:
Я дама
после чего прячется
Поэт волнуется и пишет стихи, слышно, как за сценой сражается Воин. Появляется человек в кепке и толстовке, полноватый с незлым лицом, он отдаёт всем честь по-военному и марширует к авансцене.
Лицемер (подойдя к нему, скороговоркой): Нехорошо красть, убивать, насиловать, обманывать, лгать, клеветать.
Честный человек (резким и немного <нрзб.> голосом): Да (отдал честь, ушёл).
На сцену вышел Атлет без головы, но с плакатом, где начертано «СМЫСЛ». Выбегают шестнадцать врачей, из коих некоторые женского пола и недурны.
С инструментами, микроскопами, один даже с аппаратом для пневмоторакса, каковой и пытается наложить, но не выходит, у Атлета слишком толстая кожа.
Его слушают, берут на исследование кровь, харкотину и т. п., обмеряют, заявляют хором:
Абсолютно здоров.
