Они попали в общий вагон. Руководимые громогласной Брониславой ("Пропустите, человек болен!"), сели друг против друга у окна за столиком. С верхних полок, возле их голов, свисали ноги в носках и без, в проходе сидел и бестолково тренькал на гитаре пьяный солдатик:
- Огонь, батарея... комбат, мля, комбат...
А на него уставился умиленными глазами старичок в полушубке и валенках, в руке сумка, в которой возилась и кудахтала курица.
И Алексей, и Бронислава поначалу молча смотрели в пыльное окно вагона, где проплывали какие-то смутные тени. Потом она повернула голову и устало произнесла:
- Я тебя давно хотела спросить, ты вот умный, занимаешься зависимостью биологических сообществ от потребляемой энергии. Скажи, насколько для человеческого организма важна потребность в правде? В полной и безоговорочной, а?
- Не знаю, - поежился Алексей Александрович.
- Не знаешь... - удовлетворенно сказала Броня. - А что ты вообще знаешь? О себе, о близких тебе людях...
- Насчет мамы... - с трудом начал выговаривать он.
- Жива-здорова, - спокойно ответила Броня. - Она замечательная старушенция, все понимает. Мы с ней помирились. - И с напором закончила: У нас дома будет мир и благоденствие.
"Она сумасшедшая, - тоскливо подумал Алексей Александрович. - Зачем я ей нужен?.."
Зайдя в квартиру, Алексей Александрович словно вернулся в свою жизнь год назад. Только лицо у матери теперь все время было как будто в тени. Из-за большого платка, повязанного на седые волосы? О чем она думает? Винит сына? Втайне трепещет перед невесткой? Та ходит по комнатам, поднимая своим движением бумаги на столе и шевеля занавески на окнах, и громким голосом, от которого вибрирует что-то в голове у Алексея Александровича, рассказывает, какой замечательный санаторий "Загорье", весь в снегу, но муж сказал: дома лучше.
Сын Митя пожал протянутую отцом руку довольно сильно и, шмыгнув носом, попросил у матери двадцать рублей на покупку дискеты с новой компьютерной игрой. Бронислава дала деньги и позвала мужа и свекровь к столу, а там Левушкины увидели и красную норвежскую форель, и французское "Бордо", и много всякой другой вкуснятины...
Броня праздновала победу, а Алексей смиренно вкушал трапезу и криво улыбался. Только бы мать не расплакалась. Но мать повторила и раз, и два, как заклинание:
- Броня, я так рада, что вы с сыном любите друг друга. Семья - ячейка государства, это основа основ.
- Да! - громко засмеялась Броня, поводя плечами и подпрыгивая на стуле - даже чашка в тарелочке перед ней звякнула. - Ячейка! Я - чайка!..
