— Не трогай! — крикнула я. — Как дернет, так будешь знать.
Борис усмехнулся.
— Там внизу, под вагоном, должна быть динамо-машина, — снисходительно заговорил он. — Видишь, стрелки как мертвые, не шевелятся. А вот когда на шкив машины наденут ремень и она заработает…
— Все равно, без дяди Феди не надо ни к чему прикасаться, — заявила я и вдруг почувствовала себя хозяйкой в этом маленьком купе. Взяла лежащую на скамейке тряпочку и начала старательно вытирать окно, потом столик, затем, сдвинув Борьку, саму полку и даже стенку над ней.
— Поостерегитесь-ка!
Дядя Федя стоял в проеме двери — большой, широкоплечий. В грязных руках держал ключи и проволоку.
Борис поспешно протиснулся в коридор, а я вжалась между столиком и полкой. Дядя Федя зашел, мгновенно заполнив все купе, — я уже не видела ни двери, ни Борьки, — поднял сиденье и бросил в ящик инструменты. Порылся там, нашел что нужно, и так же молча вышел. Вагон чуть качнулся — это дядя Федя спрыгнул с подножки.
Борис вопросительно посмотрел на меня.
— Ты вообще-то… знакома с ним?
Я не сразу ответила. Юрий Мартыныч показывал меня дяде Феде и велел учить на электромонтера. Дядя Федя сказать ничего не сказал, но головой кивнул. И, кажется, улыбнулся. Но, может быть, я и ошибаюсь.
— Один раз нас с ним познакомили, — сказала я и вздохнула. — Но почему он не разговаривает?
Борька вошел в купе, сел рядом.
— А может, он просто неразговорчивый? Бывают такие характеры. В душе добрый, а разговаривать много не любит.
Вагон качнулся, и я вздрогнула. В дверях показался дядя Федя. Борька снова удвинулся в коридор, а я вся вошла в стенку. Дядя Федя достал кусок пакли и стал неторопливо вытирать пальцы.
В коридоре осторожно кашлянул Борька. Я догадалась — он хочет что-то спросить. Лучше бы уж молчал.
— Скажите, во сколько отправляется поезд?
Ой, совсем сошел с ума! Ведь отлично знает — во сколько!
Дядя Федя повернул голову, будто удивившись, что тут кто-то есть, и, помедлив, ответил:
— По расписанию.
«Ну вот, добился!» — досадовала я на брата и, почувствовав, что больше так не могу, ринулась напролом:
— Дядя Федя, а что мне делать? Вы скажите, я все сделаю!
Вагон дернуло так, что в ящике забрякало. За окном поплыли мутные стены вагонов. Я поняла, что это маневры.
Дядя Федя, кашлянув в кулак, сел на скамейку. Борис посмотрел на часы — надо бежать в редакцию.
— Нечего тебе делать, — заговорил дядя Федя. — Все уже сделано… и так и далее…
— Теперь уж будешь в пути обучаться, — живо подхватил Борис и ободряюще улыбнулся мне.
