— Я одна съезжу, не беспокойся, дядя Федя!
— Вот и неохота мне, чтоб ты одна ехала. Может, в другой раз съездим?
Молчу, не знаю, что сказать. Уж очень хочется повидать сестру.
— Тогда вот что. Витьку попрошу я. Пусть он с тобой поедет.
Я киваю. Мне хочется, чтоб Витька поехал со мной.
Вот она, Москва! За окном большие дома, переезжаем мост, под ним катится красный трамвай. Я представляла ее не такой, но все равно у меня захватывает дух от волнения.
— Ее ведь бомбили, а совсем не видно!
— Не любит она раны свои показывать, — говорит дядя Федя. — Го-ордая!..
Подъезжаем. Витька давно уже крутит марши, и от этого и тревожно и торжественно. Москва!
Поезд замедляет ход. Выбегаю в коридор, хватаю бабушкину котомку. Хочу провести старушку вперед, опасаясь, — вдруг опять будет такая же давка, как при посадке?
— Граждане пассажиры, — стараясь перекричать марш, неожиданно для себя, обращаюсь к людям. — Пожалуйста, не создавайте в дверях пробку!
— Торопиться некуда, — улыбается в ответ пожилой военный. — Помереть всегда успеем.
Бабушка держится за мой рукав, повторяет непрестанно:
— Боюсь, доченька, ох, боюсь. Вдруг да осердятся они на меня…
— Да что это вы такое говорите, — горячусь я. — Как это может сын на мать родную рассердиться?
— Оно, конечно, всякие бывают сынки, — откликается кто-то сзади. — Но ты не тушуйся, бабуся, выхода у тебя другого все одно нету.
— Тут совсем не в выходе дело! — возмущенно оборачиваюсь я.
— А вот и в выходе, — смеется военный; кивая на дверь. — Надо продвигаться, девушка. Москва, приехали.
Я осторожно вывожу бабушку в тамбур. Никто нас не толкает. Идут спокойно. Клава помогает старушке сойти с подножки.
Я только вышла, сразу завертела головой — ищу бабушкиного сына.
— Какой он? — спрашиваю.
А она уже прижалась к груди высокого смуглолицего человека. Он гладит ее волосы, кусает крупные свои губы.
Пассажиры чуть приостанавливаются посмотреть на мать с сыном.
— Здравствуйте! — подает руку смуглолицему, военный. — А мы с вашей мамашей вместе ехали. Хорошая старушка!
— Спасибо, — смущенно отвечает тот.
— Ну вот, бабуся, а ты боялась! — заглядывают в лицо старой женщине ее спутники.
Из-под вагона с ремнем от динамо-машины вылез дядя Федя и позвал меня.
— Пойдем к Витьке. Подвяжись платком.
У вагона, к которому мы подошли, стояла девушка со строгим ясноглазым лицом.
Я прямо загляделась на нее, пока дядя Федя разговаривал.
— Маруся, — спросил он уважительно, — Витька где?
— Убежал куда-то.
