Звук прокатился по залу, а магический привет промчался по всей округе.
И ответ пришел — сперва де Спеле ощутил взгляд, полусонный, невнимательный, но и враждебный, каким приветствуют влетевшую во время сиесты муху. А потом по «мухе» хлопнули — Рене очутился в потоке горячего, невероятно горячего, но разреженного света. Нет, это был не обычный свет, это свет, невидимый человеку, свет, лежащий далеко за фиолетовой областью спектра, неизмеримо беспощаднее, яростнее, разрушительнее его. Человек был бы пронизан мириадами крошечных пуль и тут же погиб. А де Спеле лишь ощутил освежающий душ, подобный тому, что нежил его высоко-высоко над землей.
— Благодарю за любезный прием! — крикнул, посылая ощущение наслаждения. — Здесь знают, как ублажить гостя!
Свет угас, но на пришельца обрушился холод. Это был нематериальный, потусторонний холод, он не повредил бы человеку, разве что вызвал бы легкую депрессию, но отнял бы существование у рядового черта, а простого призрака вынудил бы столетие отлеживаться без сил. Всасывающий, жадный холод. Впрочем, де Спеле не лишился ни частицы энергии.
— А вот грабежом гостей заниматься стыдно! — откомментировал, посылая невидимой жадине язвительно-снисходительную усмешку.
И тогда я вилась хозяйка. Впрочем, облик этого существа совершенно не выдавал его нежный пол. Представьте нечто высокое (ростом почти с Рене), довольно широкоплечее, до пят закутанное в черный грубошерстный плащ. Не зря ведь слуга Арзауда назвал это Ледяным Колдуном! Голову покрывал капюшон, туго обрамляя лицо. Возраст… От двадцати пяти до пятидесяти человеческих, разумеется. Резкие черты лица, длинноватый нос с узкими ноздрями, острый раздвоенный подбородок, грозно нахмуренные черные брови, суженные щелки глаз, стиснутые узкие губы. Только нежная кожа, не нуждающаяся в бритве, еще могла выдать женщину.
— Приветствую достойную хозяйку этого жилища! — де Спеле раскланялся по всем правилам вежливости. Ручку целовать не стал, ибо таковая скрывалось под плащом и не предлагалось.
И тут де Спеле сплоховал — не смог мгновенно закрыться от наглого вторжения в свою личность. Словно смерч обрушился и принялся высасывать сведения. Миг — и хозяйка знала поверхностный слой: кто и для чего прибыл во владения. Не призови де Спеле на помощь Старейшего, она узнала бы и о цепи, и о самом Старейшем! Колдунья, наткнувшись на преграду, презрительно ухмыльнулась, но де Спеле почувствовал, что своей стойкостью он внушил уважение. В нем признали… Нет, не равного, но достойного беседы.
