В Обманутых надеждах заумь отнесена к диалогу между Петровым и Степаном Гаврилычем, вслед за которым происходит срывание тряпицы («покрывала»), скрывающей другую комнату [Бахтерев 2001 I, с. 36], которая есть хтоническое «подполье», где концентрируются всякого рода чудовищные существа: В убогой атмосфере / Валялись постояльцы / Не то люди, не то звери [Бахтерев 2001 I, с. 38]. Переход из прихожей инфернального бога Степана Гаврилыча в «по-ту-сторону» тряпицы обозначает неспособность героев не только добраться до «небесной сакли», но и вообще удержаться в среднем земном мире, и даже сохранить свой человеческий образ. Неумение Петрова уразуметь заумь Степана Гаврилыча становится преддверием к безумному затряпичному существованию. Во всём остальном заумь как бы рассеяна по тексту, соединяя сами по себе умные слова во вполне заумные сочетания и создавая этим комбинированием ощущение абсурдности («заумности») всего происходящего.
В более позднем варианте [Бахтерев 2001 I, с. 45–47] прямые элементы зауми вводятся также в песню старух-шарманщиц. Она оканчивается сплошной заумью, на последней протяжной ноте которой (бу бу бу) старухи растворяются, оставляя за собой уже совсем нечленораздельные звуки: только скрип / только треск / только шелест слышен где-то. Этот хор старух-шарманщиц, вводящих действие и предвещающих судьбу героев (Нет спасения для вас!), наводит на Мойр, дочерей Ночи, существ хтонических по определению, в силу этой своей хтоничности стоящих вне времени, что подчёркивается их вечной старостью. С этой вневременностью связано знание судьбы, но только в её исключительно хтоническом, тёмном, безличном и абсолютно фатальном аспекте. И поэтому предсказания Мойр-шарманщиц есть всегда предсказания о неизбежной гибели: после встречи с хтоническими старухами герои могут оказаться только в храме Плутона Гаврилыча.
Исчезающие с шелестом старухи вызывают в памяти также Гесперид, которые плачут над драконом, убитым Гераклом, а при виде аргонавтов превращаются в пыль и землю, а потом снова появляются в виде деревьев, сообщая о местонахождении водного источника [Apoll. Rod. IV, 1424 и далее]. Связь хтонических Гесперид с водным источником и змеем становится у Бахтерева связью с шинком[13]. И, как Геспериды являются жаждующим аргонавтам, так и старухи являются жаждущим преображенья Софье и Петрову, растворяясь затем в земле-пыли.
Заумь, таким образом, обозначает хтонический контекст совершающегося бредового действа, где всё перемешано, как в Хаосе, где бог – Степан-Иван Говрилыч-Гаврилыч, вожатый – провожатый, род психопомпа Гермеса, пёстрая собачёнка – трёхголовый Цербер
