– Государь Петр Алексеевич, тут такое дело, – в кабинет вошел взъерошенный Репнин. – Посланник австрийский прибыл.
– Что? – я повернулся к нему, даже не пытаясь скрыть своего удивления. За окном сияло яркое, все еще зимнее солнце, тяжелые шторы был распахнуты, и в кабинете было настолько светло, что видно было как в луче играют пылинки, поднятые в воздух нашими движениями. – Так быстро? Вроде бы еще даже курьер до места не доехал.
– Его раньше отправили, и, это не посол, государь, – Репнин протянул руку и попытался пригладить свои растрепанные волосы.
– Что значит «не посол», а кто тогда? – я потер лоб. Что значит это прибытие? Почему сейчас?
– Посланник, приехавший специально, дабы принести весть государю императору Российскому, – Репнин оставил попытки пригладить волосы.
– И где этот посланник?
– Так за дверьми стоит, – мой адъютант совершенно растерялся, а мне стало любопытно, это что за посланник такой, который сумел пробиться через все кордоны и буквально ворваться ко мне без назначенной встречи. – Нижайше просит соизволения говорить с государем императором.
– Это очень интересно, – я медленно направился к столу. – А Кер с Бакуниным еще не явились?
– Пока нет, – Репнин покачал головой. – Так ведь ты назначил им только через час, государь Петр Алексеевич.
– А, ну да, конечно же, через час. Тогда зови посланника, послушаем, что он нам скажет.
Репнин кивнул и пошел к дверям. Выйдя, он распахнул створки и громко произнес:
– Граф фон Хаугвиц Фридрих Вильгельм к его императорскому величеству, – отступив чуть в сторону, он пропустил изрядно возмущенного графа, который нервно одергивал богатый камзол, одновременно поправляя на голове парик.
– Ваше императорское величество, – увидев меня, он прекратил дергать камзол и склонился в глубоком придворном поклоне. – Как счастлив лицезреть я вас в полном здравии. Весть о вашей болезни достигла Вены и мой господин и повелитель был весьма огорчен подобным известием.
– Но ведь не только известие о моем недуге заставило вас проделать такой тяжелый путь? – я пристально смотрел на графа, и даже не пытался быть гостеприимным. Во всяком случае, сесть я ему не предложил.
– Вы правы, ваше императорское величество, я прибыл не только, чтобы удостовериться в вашем добром здравии, но и доставить радостную весть от моего господина вам как его союзнику и родственнику, дабы вы порадовались вместе с ним, потому что его ликование уже не может вместиться в границах нашей благословенной империи.
