– Ваше имп… аторское величество, – и он так низко поклонился, что его парик едва не упал. – Я так счастлив видеть вас в моей скромной обители.
– Ну полно, Рейнгольд Герхардович, встаньте, негоже хозяину дома ни перед кем расстилаться. Еще дед наш завещал, что все гости на ассамблеях равны, а кто будет выделять кого званием, тот палками будет бит нещадно, – я поднял вверх указательный палец. – Лучше показывай, где у тебя тут зала бальная, полная девиц-красавиц.
– Так ведь только вас и жд… – под моим насмешливым взглядом он встрепенулся и быстро поправился. – Тебя ждали, говорю. Девица Лисавета уже исстрадалась, полонезом танцы открыть ожидая.
– Ну так и открывали бы, – я пожал плечами. – Ежели память мне не отшибло, хозяин должен к танцам гостей зазвать.
– Так ведь это, никак нельзя мне полонез в первых рядах.
– Это почему еще? – я невольно нахмурился. Лёвенвольде и при настоящем Петре на волоске находился, сильно почему-то юный император невзлюбил его. Как бы не замыслил чего совместно с братцем и Аннушкой, которая уже вся извелась в Курляндии своей, все приглашения на царствование ждет.
– Так ведь мне еще припозднившихся гостей встречать да до забав провожать, что каждому по нраву, – ну ладно, выслужиться хочет, это понятно. Засчитаем прогиб, а то всю ночь здесь возле дверей простоим, непонятно что изображая.
Елизавета ждала меня, прохаживаясь у дверей бальной залы.
– Петруша, ну наконец-то, – она всплеснула руками и тут же повисла на мне, прижавшись полуобнаженной грудью к плечу. У меня аж мурашки по коже побежали. Так, пора заканчивать свой целибат, он в таком возрасте до добра точно не доведет.
– Спешил как мог, Лиза, но дела, сама понимаешь, – решительно отодвинул ее от себя. Не нужны мне такие проблемы. Хоть и тетка она мне так, троюродная, но лишний раз давать повод тем, кто в поддержку Остермана про наш брак с Лизой заговаривают, нет уж. Я ведь и Бутурлина ей вернул, когда Миниха с Долгоруким отправлял, только что-то она к нему, похоже, охладела уже. Ничего, другого охмурит, ей не впервой.
На ассамблеях докладывать о гостях было не принято, поэтому мы вошли, как только объявили полонез.
Полонез – это как пробежка по кругу на выставках собак. Себя показать, других посмотреть. Женщинам килограммами камней сверкнуть, а мужичкам сверкнуть дамами в драгоценностях. Мы с Лизаветой шли первыми, я кланялся в нужных местах, но особого удовольствия от танца не получал.
Наконец этот первый самый торжественный танец закончился. Я поклонился Лизке, поцеловал кончики ее пальчиков и сплавил проходящему мимо офицеру. По-моему, это был Нарышкин, но который я даже не разглядел.
