— Мне трудно что-либо возразить вам, потому что вы действительно долго варились во всей этой каше, а я всего лишь желторотый неофит. И если бы мы не готовились драпать отсюда, ваши слова, несомненно, произвели бы на меня большое впечатление. А так… Не все ли равно, кто тут останется после нас?
— Далеко не все равно. Я знаю Деку и отдаю себе отчет в том, что сегодня он здесь нужнее меня. Свобода от принципов дает большую свободу маневра. Уверен, что Деку тактикой мелких уступок и долгих проволочек удастся выиграть время и спасти Индокитай для Франции. С японцами можно хоть о чем-то договориться, а коммунисты… — Катру безнадежно махнул рукой. — Я уж не говорю про коллаборацию: Сталин и Гитлер — союзники. Именно поэтому мы были вынуждены вести стремительную и всестороннюю атаку на коммунистические организации. Только истребив их, мы сможем добиться того, чтобы Индокитай сохранил спокойствие и преданность Франции. Поймите, маркиз, что именно сложная военная обстановка толкала нас на безжалостные действия. Я хорошо изучил местные условия. Внутри страны Франция не встретила бы такой оппозиции, такого сопротивления своему присутствию и протекторату, если бы не компартия. Она насчитывает в своих рядах приблизительно тридцать тысяч членов, людей непреклонных, опасных, слепо верящих в свою доктрину.
— Тем более стоит попробовать привлечь их на свою сторону в противоборстве с Японией.
— Невозможно. Несмотря на фанатизм и вероломство японцев, они прагматики. Если им будет выгодно, они пойдут на любой, даже самый немыслимый компромисс. С коммунистами же договориться невозможно. Они идут до конца, не считаясь с потерями, и не успокоятся, пока не проглотят все целиком. Не только сотрудничество, но даже временное соглашение с ними…
Лихорадочно замигав, потухли лампы. Умолк голос диктора в радиоприемнике. Зеленый глазок индикатора остывал в глухой тьме.
— Черт знает что такое, — Катру раздраженно позвонил колокольчиком.
— И часто так бывает? — откинувшись в кресле, спросил Фюмроль.
— Последнее время чуть ли не ежедневно. Наверняка саботаж! Я приказал полиции произвести расследование, но они что-то не торопятся. Здесь вообще не торопятся. Тотальное размягчение мозгов. Но меня это уже не касается. Все свое уношу с собой.
Неслышно ступая, вошел с зажженным канделябром Тхуан и унес недопитые чашки.
— Да, чуть не забыл! — спохватился Катру. — Могу я обратиться к вам с просьбой?
— Сделайте одолжение, мой генерал. Все, что в моих силах…
