Зеленый остров - Иван Созонтович Лукаш

ЗЕЛЕНЫЙ ОСТРОВ

Вдоль палубы ударила волна.

Хлынула по ватер-вейсам, пенясь, грохоча, сшибая брезенты и бочки. Пушечным выстрелом в грохоте бури треснула мачта.

«Святой Маврикий» пал на бок в провал волн, храпнув всем корпусом, как тяжелая лошадь.

Нырнул в мутную воду до мачт.

Я ухватил железную дверку, повис, захлебнулся.

«Святой Маврикий» вылетел из волн.

Клочья ливня, грохот, колыхание громад. Нос «Маврикия» взлетел к черному небу, палубы бегут вниз.

Горы океана слились. Миллионы белоголовых старух летят по гребням, космы расхлестаны бурей, схватились в пляшущую цепь злые духи океана, визжащие дьяволы.

Гудя поднялась над шхуной волна. — Грянула.

Точно свинцовой балкой ударило… С железным скрежетом лопнула винтовая цепь. — Пронеслась удавом, завитым в свистящие дуги.

Железная дверь отпахнулась, удар оторвал и сбросил меня вниз по трапу. Шипя, погналась волна…

Я упал в машинное отделение. Поднялся, хватаясь за горячий котел, — все бежало от рук, тряслось — стонало, — но волна догнала, сшибла. Зазвенели, лопаясь, стекла… И очнулся я от холода на угольях.

В машинной был рассеянный сероватый свет, как в ателье фотографа.

Пролом над головой похож на рваные края люка. Едва мелькнет желтая стрелка корабельного фонаря, точно буря прикрутила фитиль.

Шхуна не стонет и не дрожит.

— Мы стоим, — окликнул я, сам не зная кого. — Шторм кончился?

В машинной черная, жирная вода по колени.

Отблескивает фонарь. Сбитые поршни, еще маслянистые и блестящие, висят, как медные, мертвые пауки. Жерло топки погасло.

Мы потерпели крушение, может быть, день, может быть, неделю тому назад…

Дрожа от страха и холода, пошарил я в темноте. Пальцы наткнулись на мокрые штаны, на кожаную куртку механика.

Он сидит под фонарем. Его тяжелые, как оглобли, руки опущены вдоль тела, голова закинута.

Из пролома звучно и мерно каплет вода.

Разрушение, тишина. Смерть. Может быть, это наши души, еще полные страха и терзаний жизни, прижались друг к другу в замерзающем трюме…

На палубе я зажмурился от холодного сероватого света.

Я тащу механика под мышки.

Ноги мертвеца волочатся по шуршащему углю. В прищуренных глазах — холодная, стеклянная мгла.

Замасленная черная куртка вдавлена на груди, смята, и там куски шерсти, запеклой крови, темного мяса: механику пробило грудь поршневым стержнем.

Кругом — Ледовитый океан.

Слева от корабля бегут синие тучи. Они похожи на синие табуны лошадей, на дикую скачку. Буря ушла…

Через палубу мирно перекатывает волна.