Премьера состоялась 30 января, в бенефис хореографа. Мариус Петипа вместе с Христианом Иогансоном выступали в ролях рыбаков, исполняя в первом акте танец с веслом. К ним присоединялись юные рыбачки (Мария Соколова и Анастасия Амосова), а затем — девушка с корзиной из кораллов, наполненной цветами. В ней Маттео узнавал Наяду… Женственно-лукавая героиня обещала награду тому, чье сердце бьется сильнее. Но взор свой обращала именно на Маттео.
Мнения критиков в оценке танца с веслом разделились. В. Зотов отмечал его как пример осмысленного танца, имевшего «цель, содержание, мимику»[228]. Совершенно иного мнения придерживался писатель Ф. М. Достоевский. Этот танец он назвал «примером нелепой условности», иронически описывая, как танцовщик, «между разными поворотами и изложением своих чувств посредством ног, приспособляется на самой средине сцены, один конец… весла упирает в пол, а другой себе в плечо… Затем танцовщица, главная из танцующих дам, примадонна, при помощи другого танцовщика, тоже между разными грациозными проворотами и изворотами, становится одною ногой на вышеупомянутую… зарубку весла, а другую протягивает так, как протянута рука на Фальконетовом монументе[229]. Затем она медленно обводит ногою круг. Дюжий танцовщик крепко держит весло, но старается показать, что это ничего, так только, даже, что это для него составляет большую приятность…»[230].
Во второй по счету спектакль хореограф вставил дивертисмент «в пользу Гризи». Он состоял из испанской манолы[231] и «Тирольки из Бренты», которые Карлотта танцевала с Мариусом Петипа. Он сам обучил партнершу этим зажигательным танцам, близким по духу к народным и, что очень было важно для Гризи, несложных технически. Прима подрастеряла к этому времени виртуозность. Петипа очаровывал зрителей своим темпераментом, характерными движениями корпуса, рук и ног, игрой, а Карлотта пленяла обаянием и наработанным годами мастерством. Для Мариуса это па было своеобразной визитной карточкой: на заре своей исполнительской карьеры он танцевал его в Мадриде с Мари Ги-Стефан. Затем у него были другие партнерши, и каждую из них он научился обольщать виртуозностью, отточенностью движений. Таким же образом танцор воздействовал и на публику, словно гипнотизируя ее своим танцем.
«Наяда и рыбак» в постановке Перро стала в Санкт-Петербурге своего рода вехой: именно в ходе ее подготовки сформировался тип многоактного балетного спектакля второй половины XIX века. Впоследствии этот тип, с удовольствием воспринятый Мариусом Петипа, он довел до совершенства.
