Комичным было то, что, если нам и удавалось скрыть кое-что из оружия последней войны, то когда дело доходило до его использования, оно уже успевало сильно устареть. Если даже противник не успел детально изучить наш оргмобплан, то все равно заметил, что нам, венграм, нет никакого смысла проводить мобилизацию, так как из этого ничего хорошего не вышло бы.
Постепенно о «румынском» инциденте позабыли, перестали говорить. На бесконечных совещаниях и собраниях стоял единственный вопрос: вооружение.
Все военные приготовления словно бы исходили от нас. Военно-инженерная группа нашего отдела осуществляла контроль за качеством инженерных сооружений. Промышленный отдел занимался вопросами производства вооружения и финансированием. Мобилизационный отдел решал вопросы переброски войск в случае мобилизации, занимался выяснением мощностей предприятий, выпускающих вооружение и их возможное развитие в ближайшее время. Все расчеты перечисленных выше групп и отделов проверялись нами.
Однажды мы условились в отделе, что соберемся для окончательной проверки всех данных. И здесь в нашу деятельность снова вмешалась контрразведка.
Работая обычно в кабинете у Штетки, мы закрывали на ключ двери, окно занавешивали шторами. На стене во время работы для удобства пользования висела таблица мобплана.
Однажды, было это еще до рождества, в дверь кабинета кто-то постучал. На наш вопрос, кто там, ответа не получили. Дверь мы открыли. В кабинет вошел подполковник из контрразведки и, тут же извинившись, удалился.
На следующий день полковник Берегфи вызвал к себе Штетку.
— Что это такое? — закричал полковник, багровея от гнева. — Вот, любуйтесь! — И он бросил на стол перед Штеткой фотографию таблицы мобплана. — Какое свинство! И вы, работая с такими документами, разрешаете посторонним заходить в ваш кабинет!
— Но…
— Никаких «но». Господину подполковнику понадобилось всего мгновение, чтобы сделать этот снимок. Если подобное повторится еще раз…
Штетка, пятясь, вышел из кабинета Берегфи. Когда он вернулся, уголки рта его все еще дрожали от гнева.
К положенному сроку было изготовлено семь экземпляров таблиц с мобпланом. На каждом экземпляре проставлен штамп: «Строго секретно. Только для офицеров генерального штаба».
15 декабря капитан Штетка вместе с дипкурьером выехал в Рим к Муссолини, везя ему первый экземпляр этого плана. Я лично получил пакет с планом за многими печатями из рук дежурного по военному министерству офицера и на специальной машине привез его на Восточный вокзал. В пути следования меня все время охраняли.
